Аполлинария Аврутина

любовь — это большое внимание, большая нежность...

Пруст в одной своей книге написал, что после смерти его тетки все вещи из ее дома были проданы в публичный дом, и каждый раз, когда он видел в том публичном доме теткины кресла и столы, чувствовал, что вещи плачут.

Я уже отвернулся и не смотрю на них.

Потому что я опасаюсь, что скоро в Карсе будет недостаточно сдержанной религиозности для спасения шкуры бывшего атеиста.

Проходя по коридорам этого холодного, как ледник, здания, он сразу же понял, что здесь ни у кого нет времени кому-либо сочувствовать.

Между этими воспоминаниями не было никакой связи, и Ка сейчас очень хорошо понимал, что его жизнь, кроме тех моментов, когда он был влюблен и счастлив, представляет собой цепочку обычных бессмысленных событий, никак не связанных между собой.

горжусь всем тем в себе, что европеец считает детским, жестоким и первобытным. Если они красивые, я останусь уродом, если они умные, я буду дураком, если они современные, я останусь простодушным.

Мечта о героизме — утешение несчастливых людей

Годы, которые он был вынужден провести в Германии из-за политических взглядов, которые более не разделял, основательно разорвали в сознании Ка связь между политикой и самопожертвованием. Когда он, находясь в Германии, читал в турецких газетах, что такой-то журналист был убит по политическим причинам и очень возможно, что исламистами, Ка чувствовал гнев из-за происшедшего и уважение к убитому, но восхищаться им уже совсем не получалось.

Злило его не столько то, что западная и стамбульская пресса совершенно не интересовалась жизнью этих пламенных журналистов или их коллег, которые по сходным причинам получали пули в голову в переулках провинциальных городов, сколько то, что родная им среда через короткое время навсегда забывала о своих писателях, убитых неизвестно кем; и он с величайшим удивлением понимал, насколько умным поступком было бы удалиться в какой-нибудь утолок и там найти свое счастье.