Наталья Филимонова

Сколько времени утекло с тех пор, как я имел удовольствие с вами встречаться! — И прежде чем она успела ответить, добавил: — Больше восьми месяцев! Ведь мы не виделись с двадцать шестого ноября — с того самого вечера, когда мы танцевали в Незерфилде!

Насколько я понимаю, мистер Коллинз предложил тебе выйти за него замуж. Верно ли это?
Элизабет ответила утвердительно.
— Очень хорошо. И ты ему отказала?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Теперь мы подходим к самому главному. Твоя мать требует, чтобы ты приняла его предложение, — не правда ли, миссис Беннет?
— О да. Иначе я больше не хочу ее видеть.
— Итак, моя дочь, ты поставлена перед трагическим выбором. С этой минуты ты лишаешься одного из родителей. Твоя мать не желает видеть тебя, если ты не пойдешь за мистера Коллинза, а я больше никогда на тебя не взгляну, если ты вздумаешь с его предложением согласиться.

«Не хочу от Вас скрывать, моя бесценная подруга, что, покидая Хартфордшир, я не жалею ни о чем, кроме Вашего общества.

Я не могу отрицать, что желание вас порадовать было одной из причин, побудивших меня вмешаться.

«Вспоминай что-нибудь только тогда, когда это доставляет тебе удовольствие».

– Люди любят раздавать то, в чем сами нуждаются больше всего.

Закон Ллойда гласит, что если старое судно именовалось «Джейн», то и после полного ремонта новое судно будет именоваться тоже «Джейн».

Именно это меня больше всего и удивляет. Как ты, с твоим здравым смыслом, способна не замечать слабостей и глупости окружающих? Наигранное прекраснодушие встречается достаточно часто, чуть ли не на каждом шагу. Но искренне, без всякого притворства или расчета видеть в каждом человеке лишь хорошие качества, к тому же их преувеличивая, и не замечать ничего плохого — на это способна ты одна.

Кто интересуется танцами, тому ничего не стоит влюбиться.

У него для гордости достаточные основания. Приходится ли удивляться, что столь выдающийся молодой человек, знатный и богатый, придерживается высокого мнения о своей особе. Он, если можно так сказать, имеет право быть гордым.
— Все это так, — ответила Элизабет. — И я бы охотно простила ему его гордость, если бы он не ранил мою.