Бартон Биггс

Однако Япония 1930-х и начала 1940-х годов представляла шизофреническое сочетание воззрений и побудительных мотивов развитого капитализма и синтоистского варварства, которое утверждало, что японцы — высшая раса, не проигравшая ни одной битвы за 2600 лет. Честь и мужество были доминирующими силами в общественной жизни Японии, и в частности, армейским генералам не нравились высказывания «пацифистов»

Номура, очевидно, собирали информацию в чайных домах высшего класса. У многих морских офицеров и летчиков, участвовавших в сражениях у Мидуэя и Кораллового моря, были гейши, и когда летчики не вернулись, поползли слухи. Семья Номура, почувствовав неладное, начала постепенно продавать акции и даже продала их в короткие сроки. Позже они приобрели реальные активы, вероятно, решив, что земля и предприятия будут лучшим вложением средств в завоеванной стране. Эти защищенные активы позволили семье профинансировать быстрое расширение Nomura Securities & Research в ближайшие послевоенные годы, и в итоге стать доминирующей компанией по ценным бумагам в Японии.

Напротив, Нью-Йоркский фондовый рынок почти сразу оценил значимость сражений в Коралловом море и Мидуэе, несмотря на то что в официальных сообщениях Мидуэй изначально не был представлен как победа, потому что военный департамент подвергся серьезной критике за провозглашение поражений победами в первые месяцы войны. Весной 1942 года фондовый рынок был подавлен. После резкого падения 1941 года цены неуклонно продолжали падать в течение первых месяцев 1942 года, поскольку военные новости были по-прежнему отчаянными

эпоху был достигнут 30 апреля 1942 года на отметке 92, что на 31% ниже максимума начала 1941 года, равного 132.
Поскольку 1942 год начался с новых потерь и поражений, вялость и спады на фондовых рынках Лондона и Нью-Йорка продолжались. Фактически, как описывает Роберт Собел (автор окончательной истории Нью-Йоркской фондовой биржи The Big Board), февраль 1942 года был самым вялым месяцем на бирже с 1915 года. 14 февраля было продано всего 320 000 акций, а в течение одного часа общий объем торгов составил всего 30 000. Место на бирже продавалось за 17 000 долларов, что было самой низкой ценой с 1897 года и на 97% ниже рекордного максимума в 625 000 долларов в 1929 году

Вялость коснулась и недвижимости. Нью-Йоркский отель невозможно было продать по цене, превышающей его годовой доход, а арендная плата в офисных зданиях на Уолл-стрит была ниже доллара за квадратный фут. Как написал Джеймс Грант в замечательной книге «Проблема процветания», некоторые называли это «сухой паникой». Напомним, что эти спады происходили в то время, когда военное производство росло, возникали огромные бюджетные дефициты, и корпоративные прибыли были высокими.

Но, видит Бог, акции были дешевыми. Мало того, что дивиденды в три раза превышали доходность облигаций (сегодня это почти точно наоборот), но в апреле 1942 года 30% акций на Нью-Йоркской фондовой бирже продавались по цене, кратной менее чем четырехкратной прибыли 1941 года, а многие продавались со скидкой к чистой наличности. Более двух третей

сторону. Причины депрессии были в

Глубоко укоренившаяся вера в расовое превосходство и воинственные качества расы Ниппон — народа Восходящего солнца — всплыла на поверхность. Этому настроению национальной эйфории суждено было повториться только спустя почти полвека, как раз перед очередным обвалом фондового рынка

Однако у фондового рынка были и другие заботы. Казначейство США предложило ввести корпоративный налог в размере 60%, и ожидался Совет по реструктуризации для возврата сверхприбылей, что делало невозможным прогноз доходов и дивидендов. Ставка индивидуального подоходного налога на доходы свыше 50 000 долларов составляла 85%. Казалось, администрация Рузвельта была полна решимости использовать мобилизацию для выравнивания доходов, и такая политика в сочетании с неуклюжестью и некомпетентностью в ведении войны еще больше подорвала доверие класса инвесторов

Каждый здравомыслящий прогнозист, имеющий голову на плечах, был настроен по-медвежьи. В 1939 году известный гарвардский профессор (опустим из приличия его имя) опубликовал приобретшее известность эссе, где утверждал, что экономика Америки обречена на неизбежный упадок из-за низкого уровня рождаемости и отсутствия территорий для освоения. Кроме того, по его словам, в дефиците новые отрасли и изобретения. Даже в то время, когда он писал, рождаемость росла, а война должна была породить тысячи новых отраслей и технологий.
Медвежьи настроения начала 1942 года частично объяснялись неуме