Джеймс Кори

Трибализм иррационален, а иррациональную позицию нельзя поколебать силой разума. Поэтому, вместо того чтобы логически доказывать необходимость забвения национальных и культурных различий и объединения в единый род, верховному консулу пришлось прибегнуть к старинным, понятным каждому действиям: начать войну.

В тюрьмах есть правила. Есть надежда. Ты остаешься в камере, пока не придут для беседы адвокат или представитель профсоюза. И потом будет суд. Если дело обернется плохо – за ним будет тюрьма. Одно вытекало из другого, и все называли это правосудием, хоть и сознавали, что даже в лучших случаях это преувеличение. По сейчас он в каюте. В жилом пространстве. Его превращение в тюремную камеру ощущалось как надлом, какого не было в настоящей тюрьме. Тюрьма где-то кончается. Вот ты в ней, но, выйдя за дверь или пост охраны, ты оказываешься вне ее. А сейчас вся Медина обернулась тюрьмой и останется ею еще двенадцать минут.

Империя должна понять, что с ее мечтами и исключительностью покончено. Разбив ее до уровня других миров, можно будет и растить ее заново.

Война не кончается поражением одной из сторон. Она кончается, когда враги примирились. Остальное только оттягивает новый круг насилия.

Хочу, чтобы кончилась война и установился настоящий мир. Такой, в котором люди друг на друга злятся, даже ненавидят, но никто из-за этого не умирает. И хватит с меня.

Беда в том, что проигравшему трудно добиваться мира, – продолжала Наоми. – Кто-то захватил всю власть, а ты пытаешься вернуть прежние отношения? Это капитуляция. Я и теперь не думаю, что силой можно что-то решить. Но, быть может, победа даст нам возможность проявить великодушие.

Она часто повторяла, что нельзя судить по тому, что люди говорят. Надо смотреть, что они делают.