Ольга Алленова

Ведь, не видя Россию, нельзя ее знать и любить.

Разделять народы, чтобы над ними властвовать, — это метод XIX века. В современном мире он обречен на неуспех. Иллюзия — думать, что империю могут скрепить ложь и неграмотность. Она может держаться только на людях, на их доверии к своей стране и уверенности в своем будущем.

Но к этому моменту государство уже взвесило жизни заложников и собственный имидж — и, кажется, сделало выбор. Не знаю, чем еще можно объяснить тот факт, что все три дня представители властей и оперативного штаба утверждали, что у террористов нет никаких требований. А люди на площади знали, что они есть. Осетины — небольшой народ, здесь сильны родственные связи.

В школе № 1 находилось 1127 заложников.
В общей сложности в бесланском теракте погибло 333 человека. Среди них 186 детей, 10 бойцов спецназа «Альфа» и «Вымпел», 2 офицера МЧС. Около 800 человек получили ранения, из них около 500 — дети.
43% ранений заложников носили характер минно-взрывных [15].
Из 186 погибших детей 7 умерли в лечебных учреждениях. Всего в лечебных учреждениях умерли 19 бывших заложников. 1 августа 2005 года дома от ранее полученных ранений скончался один человек. В результате теракта 16 детей стали круглыми сиротами.

Установлены причины смерти 215 погибших: от огнестрельных пулевых ранений — 51 человек; от осколочных ранений — 150 человек; от повреждений тупыми предметами — 4 человека; от термических ожогов — 10 человек.
Причина смерти 116 человек не установлена из-за посмертного поражения тел открытым пламенем вплоть до полного обугливания.
В результате проведенных молекулярно-генетических экспертиз специалистами 124-й центральной лаборатории медико-криминалистических исследований Минобороны РФ идентифицировано 83 человека — 21 взрослый и 62 ребенка. Проведена дополнительно генотипическая идентификация еще 6 детских тел после эксгумации. На 14 апреля 2005 года неопознанных тел не осталось [17].

Новое бесланское кладбище образовалось в сентябре 2004 года за несколько дней. 300 свежих могил — за несколько дней. Столько людей в этом городе никогда не умирало.

В тот день самым большим дефицитом в городе были полиэтилен и детские гробы. Мы объездили все, а потом я вспомнил, что у меня в гараже есть пленка. Поехал, отмотал метров 20, привез, мы ее завернули. Полиэтилен я еще кому-то дал.
Потом поехали за гробом, купили гроб. Рядом со мной стоял какой-то человек, он просил детский гроб за любые деньги. Гробовщик говорил, что не может сделать, потому что не успевает. Слишком много заказов. А этот человек сказал: „Ты пойми, у меня для жены есть гроб, а для дочери нет. А завтра похороны. Как я их отдельно хоронить буду?“ И тогда гробовщик сказал, что сделает».

Но извинений здесь ждали не только от своих региональных руководителей. От президента России — тоже ждали. «Когда в ночь после штурма в Беслан прилетел Путин, съездил в больницу и улетел — этого никто не понял, меня это оскорбило, — Марина растерянно смотрит на серый дом. — Почему он приехал ночью, тайком? Чего он боялся? Он должен был приехать открыто, выйти к людям и сказать: „Я глава государства, я не смог спасти ваших детей, простите“. Ведь террористы пришли сюда не потому, что мы им не понравились. Они президенту вызов бросали. Они с ним счеты сводили. За него положили наших детей, а он нам ничего не сказал. Как нам жить в стране после этого?»

Он сказал о Беслане. Но не то, чего от него ждали. Он мог бы сказать, что не пошел в захваченную террористами школу, потому что его не пустили. Что ему не позволили решать судьбу заложников. Что хотел уйти с должности сразу после трагедии, но ему не дали этого сделать. Но он лишь сказал о страшном злодеянии террористов, о мужестве народа Северной Осетии, о важности поддержки тех, кто пострадал. Еще он сказал, что Россия обретает величие и могущество, и Осетия делает это вместе с ней. По сути, он сказал, что форпост выдержал удар, и Россия благодаря форпосту окрепла. Про цену этого «величия» он не сказал.

Когда он вышел на трибуну, большой зал парламента напряженно замолчал. Мы все ждали, что он попросит прощения за Беслан. На улице, напротив Дома правительства, с плакатами стояли в пикете женщины Беслана. Ему нужно было сказать лишь несколько слов: «Простите меня за то, что я не уберег ваших детей». Многие понимали, что прямой вины его в этом нет. Но это Кавказ. Здесь старший должен беречь младших. А если не уберег, просит прощения публично. Здесь мужчина, выбранный на должность президента, несет ответственность перед каждым.
Но он не просил прощения. Вместо этого он говорил о своих заслугах — о том, что стал президентом в сложный период, когда в республике похищали людей, расцветал криминал и Осетия превращалась в транзитную зону для нелегального спирта, — и с этим его правительство справилось.