Ричард Матесон

Не могу сказать, Роберт, в чем заключаются высшие проявления этого состоя­ния «родственные души». Но вот что я тебе скажу. Существуя отдельно от своей половинки, ты постоянно испытываешь тревогу. Не имеют значения об­стоятельства, не имеет значения, насколько изыс­канно твое окружение.
Быть половинкой — мучение, когда другая половинка от тебя далеко.

Быть вместе, наслаждаясь жизнью и обществом друг друга».

что – там, внизу? Я? Мое тело? Но я ведь обладал способностью выяснить все это. Я мог перенестись туда, вниз, увидеть свой труп.

Разве жизнь человека хоть как-то изменяется, когда он снимает пальто? Она не меняется и тогда, когда смерть лишает его оболочки в виде тела. Он остается той же самой личностью. Не более мудрой. Не более счастливой. Не более свободной. Такой же, как прежде.
Смерть – всего лишь продолжение жизни на другом уровне.

— Значит, опять же, он мог быть невидимым, — продолжал Фишер. — Он заявлял о такой своей способности. Говорил, что может приковать внимание группы людей к какому-либо предмету и двигаться меж ними незамеченным.

— Сомневаюсь, — заметил Барретт.

— Вот как? — Со странной улыбкой Фишер посмотрел на граммофон. — Несколько мгновений назад все наше внимание было приковано к нему. Откуда вы знаете, что он не проскользнул мимо, пока мы слушали?

Даже теперь, действительно зная его тайну, мы ни черта не можем с ним сделать.

Так в чем же дело?

Очевидно, даже у отвратительных тварей есть какой-то порог; от чего-то тошнит и их.

Человек к чему угодно способен привыкнуть — если не оставить ему другого выхода.

«Теперь здесь я ненормальный, а не они. Норма – это мнение большинства, стандарт, устанавливаемый многими людьми, а не одиночкой».