Сергей Белов

Когда осиротевшая Дороти впервые попала в этот дом, её смех так пугал тётю Эм, что она всякий раз вздрагивала и хваталась за сердце. Да и теперь, стоило Дороти рассмеяться, тётя Эм удивлённо смотрела на неё, словно не понимая, что может быть смешного в этой серой жизни.

Что касается дяди Генри, то он не смеялся никогда. С утра до вечера он работал изо всех сил, и ему было не до веселья. Он тоже был весь серый — от бороды до грубых башмаков.

из-под домика торчали две ноги в серебряных башмачках с загнутыми носками.

Я не знаю, где Канзас. Первый раз слышу о такой стране. Но скажи, пожалуйста, это страна цивилизованная?
— О да!
— Тогда всё ясно. В цивилизованных странах нет ни волшебников, ни чародеев, ни колдунов, но до нас цивилизация не дошла, ведь мы отрезаны от всего света. Поэтому у нас ещё сохранились и колдуны, и волшебники.

Нет, этого я сделать не могу, но я поцелую тебя на прощание. Никто не смеет обидеть того, кого поцеловала Волшебница Севера.
Она подошла к Дороти и нежно поцеловала её в лоб. Как выяснилось потом, на месте поцелуя остался лёгкий алый след.

Это очень любезно с твоей стороны, что оно в голубую клетку, — сказал Бок. — Голубой цвет — цвет Жевунов, а белый — волшебников. Это означает, что ты добрая волшебница и друг Жевунов.

если я пойду с тобой в Изумрудный Город, не даст ли великий мудрец Оз мне немножечко мозгов? — вдруг спросил Страшила.

Если кто-то наступит мне на ногу или вонзит в руку булавку, мне всё нипочём: боли я не чувствую. Но мне вовсе не хотелось бы, чтобы люди считали меня глупцом. Ведь раз у меня вместо мозгов солома, как я смогу понять, что собой представляет этот мир?

Разреши, я понесу твою корзинку. Мне это не трудно, я ведь никогда не устаю.

Знаешь, чего я боюсь больше всего?
— Что же это? — спросила Дороти. — Мышь?
— Нет, — сказал Страшила. — Горящая спичка.