Игорь Алюков

А это значит, что в каком-то смысле добро снова восторжествовало. Правда, в каком именно смысле, я понятия не имею.

– И считаешь всех мужчин потенциальными насильниками?
– Да.
– Ну вот, еще одна бессмыслица.
– Смысл весьма прозрачный. У всех мужчин есть задатки насильника.
– У всех мужчин есть орудие насилия. Это не одно и то же.
– Речь не о том, что все мужчины обладают необходимым… инструментарием. Я говорю, что нет такого мужчины, который не лелеял бы в самом мрачном уголке своей души глубокую обиду – и зависть – к нашей силе, и обида эта иногда перерастает в ненависть, а потому способна обернуться насилием.

– Вокруг полно доказательств.
– Да, но у тебя нет объективных доказательств.
– Объективность, – сказала Вероника, закуривая снова, – это мужская субъективность.

любит разглядывать спящих. И поначалу эта черта показалась Саре интересной, она сочла ее признаком пытливого ума, но вскоре стала задаваться вопросом, нет ли в этом желании – разглядывать спящих – чего-то зловещего, даже какого-то фетишизма? Ведь в эти минуты человек беспомощен, можно сказать, он без сознания, а наблюдатель бодрствует и свое сознание вполне контролирует.

Но все это было чистым домыслом: от ближайшего будущего она не ждала ничего, кроме опустошенности, вакуума чувств и полной черноты.