Дарья Кальницкая

время он испытывал невероятное облегчение.

«Мы летаем туда не по тем причинам, по которым должны. Здесь все кончается. Улетать надо».

«Что кончается?» – Рот боялся, что старик начнет молоть что-нибудь про отравление окружающей среды, о необходимости найти новую планету.

Ничево развел руками почти как Василиса.

«Мы вылезли из моря на сушу, но чересчур надолго застряли на ней. Море нам снится. Мы помним его, наше новое море, помним, как плавали в нем и были свободны по-настоящему. Помним, кем были до изгнания в земную пыль. Мы созрели, чтобы вернуться в море».

«В море?» – Рот подумал, что старик пьян сильнее, чем кажется с виду, – а может, у него маразм.

Ничево поднял к потолку руку ладонью вверх.

«В великое море. В океан космоса. Детство человека кончается здесь: мелкие нации, мелкие войны, мелкие диктаторы, мелкие свободы… все кончается. Там, наверху, тоже будут нации, войны, диктаторы и свободы, – улыбнулся он, – но крупнее, гораздо крупнее. Все станет более великим, когда наш вид войдет в это новое море, из которого уже не вернется».

Покусай один монстр дюжину-другую человек – и весь мир затрепещет от возбуждения, а тут… Десятки тысяч мертвых мужчин и женщин, сотни тысяч детей, заточенных в жутких приютах, где их… Черт!

Глядя в окно, я прошептал: