Павел Овчаренко

Посидели молча. Камень, давивший грудь, куда-то исчез. Приветливым

У входа в штабной корпус кавалерийской дивизии поджидает рычащая трехтонка (85). Следователь сел в кабину к шоферу, а Павлику велел лезть в кузов машины.

реабилитированные, бывшие жертвы политических репрессий, — в этой жизни имели какой-то невнятный, промежуточный статус. Вроде бы они больше не считаются преступниками, но тень прошлого продолжает висеть над их головами. Никаких льгот им не положено, в официальной версии истории страны о них вообще не упоминается, их судьбу, их страдания тщательно обходят молчанием. Они выжили, но память о том, что на протяжении многих лет было их жизнью, сейчас, в благополучные времена, неуклонно стирается, превращается в ничто.

лет, десять месяцев и двадцать восемь дней находился в списках государственных преступников СССР. Правда-то восторжествовала, да жить некогда»