Фрида Нильсон

то печёшь или моешь посуду

и умчится в город, в редакцию газеты. Он

они говорили.
А потом раздаются удары… копыт. В прицепе кто-то нетерпеливо топает.
— Лошадь? — шепчет Хедвиг.
Папа насвистывает, Карл-Эрик хихикает. Он-то знает, что в прицепе, — это ясно.
Голова у Хедвиг идёт кругом. Неужели папа привёз лошадь? Неужели у него появились деньги? Хедвиг залезает на заднее сиденье «сааба». Ноги не слушаются её. Когда машина выезжает со двора, Хедвиг даже забывает помахать Карлу-Эрику. Она не может думать ни о чём, кроме как о прицепе. Кто же там стоит и бьёт копытом?
Папа едет очень осторожно, то и дело поглядывая в зеркало заднего вида.
Лошадь, лошадь, лошадь. Сердце Хедвиг скачет галопом и рысью — никогда ещё поездка на машине не казалась ей такой бесконечной