Николай Кононов

Господи, я рассказываю и чувствую этот запах: чернозём, листья, травы. Тогда этот запах казался знаком первобытной отсталости, примитива, и только после тюрьмы я понял, что именно так, бесценно пахнет жизнь. Несравнимо с запахом оружия или арестантских матрасов

Это сводило с ума, но я уговаривала себя, что мы поступаем, как требует здравый смысл. Уговариваться получалось худо: чем меньше их оставалось с нами на пути к Дмитриевской церкви, тем яростнее я грызла закрывавший рот шарф и тем глубже проваливалась в черноту неба. Сказал бы кто, что у предательства вкус шерсти и пресного льда.

Это сводило с ума, но я уговаривала себя, что мы поступаем, как требует здравый смысл. Уговариваться получалось худо: чем меньше их оставалось с нами на пути к Дмитриевской церкви, тем яростнее я грызла закрывавший рот шарф и тем глубже проваливалась в черноту неба. Сказал бы кто, что у предательства вкус

и думала, как многие беженцы: не вернуться ли во Псков и не отсидеть ли три года в тюрьме, зато потом начать новую жизнь?

Письмо было короче прежних, но почерк ровнее. Не от безысходности ли? Ваши специалисты могли бы посмотреть?.. Хорошо.

Злость оказалась сильнее меня, и власть пошла горлом