Дмитрий Ли­хачев

И бритвы у меня не было, а стриг я бороду сохранившейся с дореволюционных времен машинкой под два нуля… Таковы были цвета трех десятилетий нашей советской жизни.

В конце того же, 1926 г., институт был закрыт, Н. Н. Пунин передал материалы музея в Государственный Русский музей, а Н. М. Суетин, А. А. Лепорская, М. В. Матюшин, К. С. Малевич перешли в соседний Институт истории искусств и здесь организовали «Лабораторию изучения формы и цвета».

Этими Гришками, разорявшими церкви и предававшими Русь, была наполнена страна, и когда мы с родителями возвращались на Петроградскую сторону пешком среди полной темноты, стараясь держаться середины улицы, по заржавевшим трамвайным рельсам, нам казалось, что нас окружают за углами перекрестков точно такие же Гришки: пропившиеся, продавшие всё и вся.

Почти одновременно с Октябрьским переворотом начались гонения на церковь. Эти гонения были настолько невыносимы для любого русского, что многие неверующие начали посещать церковь, психологически отделяясь от гонителей.

Страна погрузилась в молчание, – только однотонные восхваления, единогласие, скука смертная – именно смертная, ибо установление единоголосия и единогласия было равно смертной казни для культуры и для людей культуры.

Страна погрузилась в молчание, – только однотонные восхваления, единогласие, скука смертная – именно смертная, ибо установление единоголосия и единогласия было равно смертной казни для культуры и для людей культуры.

Человек крепче хранит память благодарную, чем память злую.