Микита Франко

Будем жить гей-семьей на улице, названной в честь спидозного гея. Миленько.

Невозможно быть счастливым, когда плохо всем, кого ты любишь

е?
Лев улыбнулся в ответ.
— Пока ни одна не повелась.
Слава цыкнул.
— Ну и дуры.

Когда я нагнал родителей, они спросили:

— Надеюсь, ты ей ничего лишнего не сказал?

Я отчеканил:

— Нет. Оказался с вами случайно. Вижу вас впервые. Пойду пожалуюсь маме и папе.

Они засмеялись, и Слава потрепал меня по волосам, притянув к себе.

А поцелуй в церкви стал для нашей семьи одним из исторических моментов — наравне с началом их отношений и моим появлением.

Что ж, все верно: исторический город — для исторических моментов.

Те, кто на вид самые честные, на самом деле самые лживые,

Вообще, «грех» — это прикольное понятие. Не есть ее пирожки — грех. Чувствовать себя человеком противоположного пола — грех. Убивать людей — грех. Все такое разное, а наказание одно — гореть в аду.

потому что я ему не нравился, но он объяснял свое отношение тем, что у меня дурацкие кроссовки со Спанч Бобом. Это глупо, кому какое дело до Спанч Боба?

«чотко нах» и «тычобляепта»

И все же была непонятная, эмоциональная, инстинктивная часть меня, которая начала вопить в моей голове: «Расскажи все родителям! Расскажи! Его нельзя отпускать!»

— Мам! — даже не сказал, а крикнул я.

Мама, в этот момент убиравшая посуду со стола, испугалась моего неожиданного оклика, ее рука с недопитым чаем Гордея дернулась, и она пролила его на себя.

Это был ты.

Ты был не точной копией самого себя в детстве; если сравнить ваши фотографии, вряд ли кто-то заметит какое-либо внешнее сходство. Но я понял, что это ты, потому что только ты умел так смотреть на учителей — с невинной ангельской покорностью, однако стоило им отвернуться, как твои губы кривились в насмешке над происходящим.

Вот и сейчас ты провернул этот трюк: обаял Ирину Сергеевну своей вежливостью, а потом с гаденькой ухмылкой глянул на меня. Мне понравилось, что ты не посчитал нужным обманывать меня, надевая маску «хорошего мальчика».