Кирилл Соловьев

благодаря российскому правительству конституцию получили Финляндия (1809), Польша (1815), Франция (1814), Валахия (1831), Молдавское княжество (1832), Болгария (1879). В самой же России об этом оставалось лишь мечтать и подготавливать проекты, в которых выражались бы самые скромные пожелания отечественных конституционалистов.

их мнению, самодержавие — не западный абсолютизм, предполагавший всевластие бюрократии. Вместе с тем самодержавие — и не восточная тирания. В отличие от азиатских деспотов, власть русского самодержца была ограничена — его совестью и верой. Он должен был править, опираясь не на механическую силу, а на безусловную поддержку народа, который видел (или должен был видеть) в сильной царской власти залог своего благополучия.

славянофилов были претензии к правящим верхам. Они полагали, что идеальная конструкция самодержавия была подвержена эрозии. Она все более походила на западноевропейский абсолютизм. Вина лежала, прежде всего, на Петре Великом, который сделал ставку на чиновничество, создал из него «средостение» между монархом и народом. Перед Россией стояла задача возвращения к подлинному самодержавию, к временам царя Алексея Михайловича.

Однако наступал век двадцатый. Впервые за долгое время радикально менялся быт человека. Теперь можно было по-новому взглянуть на время и пространство. Сейчас трудно осознать, как сильно железнодорожное строительство изменило мир.

1900 г. в Петербурге было уже около 90 автобусов с двигателями внутреннего сгорания

Менялся и городской пейзаж. Москва в этом отношении была впереди всей империи, в том числе и столицы. Здесь на рубеже 1880–1890-х гг. «стали вырастать то там, то тут небоскребы, многоэтажные дома с

массой квартир, а на Девичьем поле словно по мановению волшебного жезла раскинулся целый городок превосходно устроенных университетских клиник (все на пожертвования крупного московского купечества), потом пришли телефоны, автомобили и трамваи», — писал историк Александр Кизеветтер.

посвящена особому периоду истории российской власти, который начался вместе с трагической кончиной Александра II. Тогда в одних гостиных нетерпеливые поднимали тост за будущую конституцию. В других — делали все, чтобы надежды первых не сбылись.

Весь XIX век русское общество говорило о конституции

большинстве случаев эти проекты не очень походили на конституционные и могут быть названы таковыми лишь с большой долей условности.