Марина Травкова

Суть этого противостояния можно свести к вопросу, однажды сформулированному одним из авторов сборника, журналистом Юрием Сапрыкиным: «„Зачем говорить „нарцисс“, когда можно сказать „мудак“?»

язык поп-психологии проникает в повседневную речь и воспроизводится по любому поводу, заменяя собою фигуру ответственности, поступка, выбора

самый важный критерий роста мы заимствовали из физики: разнообразие, помноженное на скорость, плюс коэффициент движения относительно «других». Чем больше всего нового и полезного мы можем уложить в единицу времени, тем быстрее идет наш личностный рост, и особенно здорово, когда мы растем быстрее, чем другие. Ведь сейчас каждый знает, что в будущее попадут не все.

В противоположность этому человек со здоровым нарциссизмом мог бы характеризовать себя так: «Внутри себя я устойчиво ощущаю, что я хороший. Со мной все нормально, даже если ситуативно я не справляюсь, не достигаю целей или у меня не получается строить отношения. Мне больно, когда интересные люди меня не выбирают, но я уже не разрушаюсь, думая, что это я — ничтожество. Я ощущаю себя способным быть в отношениях на равных, и мне совсем неинтересно заходить в них сверху или снизу. Я согласен на свое собственное место в отношениях с людьми, и для этого мне не надо быть ни грандиозным, ни каким-то особенным. Фантазии об „идеальной версии меня“ уже не подстегивают. Мне все больше интересно узнавать себя настоящего, а не пытаться соответствовать фантому».

Острый стресс может ощущаться как ожог «кипятком по всему телу» или – как пламя, оно разгорается все сильнее, требуя от вас незамедлительной реакции: что-то выяснять, куда-то бежать, кого-то найти, немедленно поговорить и выяснить все до мелочей. Это реакция ажитации и реактивная мобилизация. В это время вы можете ощущать огромный прилив сил, ярость, желание мстить, бороться, действовать.

А кто-то в момент обнаружения факта измены чувствует облегчение. Это происходит, если человек догадывался, подозревал, замечал неладное, но никак не мог понять: доверять своему восприятию или нет? А вдруг это паранойя? Бред? Мерещится? Когда долго и мучительно не можешь добиться правды и вот наконец правда приходит – пусть она горькая, болезненная, но ты хотя бы понимаешь, что не сошел с ума.

Бывает, что после того, как обман раскрыт, хочется бежать. Бежать «от». Отрезать, проклясть, забыть. Сжечь все мосты. Стереть человека из своей жизни, никогда больше не видеть и не слышать. Быть свободным – от него, от боли, от прежнего себя.

Стратегия «Бежать и забыть» – и это особенно характерно для мужчин – ведет к еще одной стратегии: «Напиться и подраться».

Еще одна возможная реакция – оцепенение. Будто тебя заморозили или анестезировали. Будто ходишь, говоришь и действуешь на автопилоте.

Какого бы типа реакция ни последовала в вашем случае – не спешите действовать. Сделайте паузу.

во всех случаях единственно правильное и важное первоначальное условие: УСПОКОИТЬСЯ.

2. Не стремитесь немедленно поговорить с остальными участниками «треугольника». Да, я понимаю, насколько вам сейчас кажется важным выяснить все обстоятельства «преступления», отмотать события к исходной точке, понять, сколько это длится и насколько это серьезно. О той информации, которую вам задолжал ваш партнер или партнерша, мы еще поговорим. А пока, очень прошу, вспомните про измененное состояние сознания и стресс. Всем серьезным разговорам лучше состояться после, когда вы успокоитесь.

Почему:

Гневная реакция – это часть нашей «животной» системы защиты, активной, той, что командует: «Бей, нападай». Когда-то в дикой природе она помогала человеку выживать в опасных ситуациях. Даже если вы говорите себе, что «всего лишь хотите посмотреть в глаза этой женщине, которая знала, что ваш муж женат, и все же…», в момент столкновения ваш мозг может считывать «соперника» или «соперницу» как опасность, а последствия непредсказуемы. Большинство людей, которым изменили, желают знать детали случившегося. Это тоже часть реакции нападения, как будто выяснением всех нюансов мы хотим снова присвоить себе ту часть жизни партнера, которую он скрыл от нас. Как будто хотим провести учет во всех уголках его или ее души, «войти» туда, где нас не было, воспроизвести хронологию, сверить ее с часами известной нам стороны жизни. К сожалению, подробная детализация нередко помогает создать образы настолько яркие, что от них затем сложно избавиться в кошмарах и воспоминаниях.