Наталия Червинская

Мне всегда казалось, что он принадлежит к такой породе слегка лупоглазых, слегка с брюшком, немного лысоватых жизнерадостных евреев, у которых над головой, как нимб, сияет слово «мудак».

Я с детства презирала его за жизнерадостность.

Уже воображали машину, одаренную интеллектом и свободой воли, но жену, претендующую на те же качества, — такого ужаса еще никто вообразить не мог.