Эмбер Андерсон

стремление японской культуры гармонично сочетать исконное и привнесенное.

Подоплека связи слова каваи с мужчинами среднего возраста, вероятно, одна из самых интересных загадок японской культуры.

Нацумэ Сосэки (1867—1916), один из основоположников современной японской литературы, величайший романист, под стать Мурасаки Сикибу, жившей за девять веков до него, — той самой, которой приписывается авторство «Повести о блистательном принце Гэндзи», со всей серьезностью подошел к задаче исследовать природу каваи. Его дебютный роман «Ваш покорный слуга кот» — общепризнанное высокохудожественное произведение, к которому также применим эпитет каваи.

Ключ к нагоми в творчестве — восприятие юношеского максимализма и отсутствия опыта как положительных качеств.

У японцев вообще высоко ценится способность оставаться в душе детьми. На это намекает, в частности, такое распространенное понятие, как каваи, применимое ко всему «детскому». Cлово каваи, которое — в самом общем смысле — является эквивалентом русского «милый»

То, что говорят о нас люди, не имеет значения, потому что уверенность в собственных силах делает нас неуязвимыми.

Считается, что именно дзацудан — та основа, на которой формировался и развивался жанр ракуго. Кстати, еще в период Эдо (1603—1868), в эпоху правления клана Токугава, актеры выступали перед богатыми людьми в жанре «бесед о жизни».

«Струи уходящей реки… они непрерывны; но они — все не те же, прежние воды. По заводям плавающие пузырьки пены… они то исчезнут, то свяжутся вновь; но долго пробыть — не дано им… »

характерный для западной культуры подход иногда слишком ориентирован на модель конфронтации. Можно считать, что самое важное — одержать верх над противником, но принцип нагоми предполагает, что с самого начала не нужно никого превращать во врага.

Политика идентичности не принесет обществу большой пользы, если соперничество между идентичностями будет слишком энергичным