Кейси Маккуистон

Я больше так не могу, – говорит Джейн. Она устремляется к Огаст, топая кедами по полу вагона. Она взбешена. Брови нахмурены, глаза сверкающие и злые. Огаст всеми силами пытается понять, где она так быстро облажалась.
– Ты… что ты больше не можешь?
– Огаст, – говорит Джейн, стоя прямо перед ней. – Это свидание? Я сейчас на свидании?
Мать твою. Огаст прислоняется к двери, думая, как увильнуть.
– Ты хочешь, чтобы это было свиданием?
– Нет, – говорит Джейн, – ты сама мне скажи, потому что я месяцами подкатывала к тебе всеми известными мне способами, и я не могу тебя понять, ты продолжала говорить, что целовалась со мной только в исследовательских целях, а потом ты перестала со мной целоваться, но потом опять со мной поцеловалась, и сейчас ты стоишь тут, выглядя вот так в гребаных чулках, и приносишь мне вино, и заставляешь чувствовать меня то, что я даже не думала что вспомню, как это чувствовать, и я съезжаю с чертовых катушек…
– Стой. – Огаст поднимает обе руки. Джейн дышит высоко и отрывисто, и Огаст внезапно чувствует накатывающую истерику. – Я тебе нравлюсь?
Ладони Джейн сжимаются в кулаки.
– Ты издеваешься надо мной?
– Но я же звала тебя на свидание!
– Когда?
– В тот раз, когда позвала выпить!
– Это было свидание?
– Я… но… а ты… все те другие девушки, про которых ты мне рассказывала, ты всегда была… ты просто всегда действовала сразу, я думала, что если бы я тебе нравилась, то ты уже бы стала действовать…
– Да, – наотрез говорит Джейн, – но ни одна из тех девушек не была тобой.
Огаст таращится.
– Что ты имеешь в виду?
– Господи, Огаст, а ты как думаешь? – говорит Джейн срывающимся голосом и разводит руки в стороны. – Никто из них не был тобой. Ни одна из них не была девушкой, которая пришла из гребаного будущего, со своими забавными волосами, и красивыми руками, и умным сексуальным мозгом, чтобы спасти меня, ясно тебе, это ты хочешь услышать? Потому что это правда. Все остальное в моей жизни похерено, поэтому можешь… можешь, пожалуйста, сказать мне, я на гребаном свидании сейчас или нет?

Первое. Ему нравится Генри.
Второе. Он хочет поцеловать Генри еще раз.
Третье. Возможно, ему уже давно хочется поцеловать Генри. Вероятно, даже хотелось все это время.

– Хмм, – мычит Генри, касаясь кончиком своего носа носа Алекса. – Знай я, что только так тебя можно заткнуть, сделал бы это гораздо раньше.
Собрав всю свою силу в кулак, Алекс выдавливает из себя всего два слова:
– Иди на хер.

Пока мир будет думать, что они с Генри лучшие друзья, они будут играть свои роли.

– Я скучаю по тебе, – слова вырываются у Алекса прежде, чем он успевает что-то сделать.
Он тут же жалеет об этом, однако Генри отвечает:
– Я тоже скучаю.

– Привет, – говорит он, останавливаясь в паре миллиметров от лица Генри и чувствуя его дыхание. Алекс смотрит, как капля воды скатывается по его идеальному носу и исчезает у него на губах.

– Привет, – отвечает Генри, и Алекс думает: «Господи, я люблю его».

Этот план не идеален, но он работает

На кону стоит его репутация секс-символа страны.

Итак. Причины, почему все это – хорошая идея.

Первая. Его матери нужны хорошие отзывы в прессе.

Вторая. Дерьмовая запись в личном деле определенно не поспособствует его карьере.

Третья. Халявная поездка в Европу.

Джейн сжимает ладони на коленях в кулаки.
– Сколько тебе лет?
Джейн тихо смеется, в ее глазах мелькает облегчение.
– Легкий вопрос. Двадцать четыре.