8 ноября перед трибуналом предстала Манон Ролан, в светском салоне которой так любили собираться жирондисты. Теперь ей пришлось ответить за своего скрывшегося от ареста мужа, бывшего министра. Этот процесс занял меньше шести часов, а затем прямо из зала суда мадам Ролан отвезли на гильотину. Узнав через два дня из газеты о смерти горячо любимой жены, ее муж, прятавшийся у друзей в Руане, вышел на парижскую дорогу и закололся. Одним приговором революционное правосудие убило обоих супругов.
9 ноября начался суд над еще одним из «отцов» революции, бывшим мэром Парижа, астрономом Байи. Уйдя в 1791 году из политики, он мирно занимался научными штудиями в Мелёне, но летом 1793 года был арестован и доставлен в Париж. Там его привлекли в качестве свидетеля к процессу Марии-Антуанетты, но он не сказал ничего такого, что могло бы ей навредить. Возможно, именно потому его и решили обвинить в организации расстрела 17 июля 1791 года на Марсовом поле. Любопытно, что по горячим следам той спонтанно происшедшей трагедии никто даже из самых крайних революционеров не ставил случившееся в вину мэру. Процесс Байи занял целых два дня, хотя результат оказался тем же. 12 ноября 1793 года его привезли на «место преступления» — Марсово поле, где уже воздвигли эшафот. Заметив, что осужденный, на котором была лишь рубашка, дрожит под осенним ветром, кто-то из зрителей злорадно воскликнул: «Байи, ты дрожишь!» Но ученый спокойно ответил: «От холода, мой друг, только от холода». Это были его последние слова.