Вдруг стало ясно, что обиды, несправедливости, притеснения, вымогательства и поборы, которые приходилось терпеть двадцать лет, нельзя вынести ни минуты дольше. И чувство это вылилось в общий вопль, нечеловеческий крик отчаяния, дикий и нечленообразный. Это был звериный рев людей замордованных, эксплуатируемых, ограбленных, загнанных в угол и оттого свирепых, страшных, показавших наконец зубы и выпустивших когти, решивших вступить в жестокий поединок.