Сергей Ташкенов

Он берет блокнот, всегда лежащий на прикроватном столике, карандаш и просто записывает все, что происходит: «Я слышу, как ты надеваешь ночную сорочку. Но это еще далеко не все. Опять совершаются сотни мелкий действий.

Задача школы – просвещать, чтобы в ней и за ее стенами человек понимал, что за дурную моральную пищу предлагают нынче в кино. Она должна заниматься просвещением в прессе, на родительских собраниях и конференциях. Она должна добиваться законодательных мер и полицейских распорядков, чтобы оградить нашу молодежь от всего пагубного влияния, исходящего от кино». В Фульде Германская конференция епископов устанавливает для духовенства специальные нормативы для предотвращения негативных последствий от посещения кинотеатров. Впредь никто не должен плакать перед лицом сентиментальной пошлости! Требуют не допускать к просмотру детей младше шести лет. Кроме того, взрослые должны отказаться от морально негодных фильмов

Это называется благим намерением.

Благодаря женитьбе одного из своих предков на Саксен-Кобургской принцессе в далеком девятнадцатом веке, Альберт Менсдорф, или просто граф Али, оказался в родстве почти со всеми европейскими дворами,

В среду, 19 ноября, они при свете восхитительного солнца отстреливают тысячу семьсот фазанов. А в пятницу, когда ветер и дождь хлещут охотничье общество в лицо, убивают еще восемьсот фазанов и четыреста диких уток. Резня.

Райнер Мария Рильке жалеет, что он не еж.

Квадрат олицетворяет для Малевича «нулевую форму», опыт чистой беспредметности

конечный продукт искусства – и вместе с тем начало чего-то совершенно нового. Это отказ от всех претензий к художнику и искусству – и вместе с тем одно из величайших самоутверждений художественной автономии. Думая о 1913 годе, нельзя не вспомнить о «Черном квадрате».

С этой минуты вся Италия была охвачена лихорадкой «Моны Лизы». А Леонардо? Леонардо звали Винченцо Перуджа, ему было тридцать два года, и на момент кражи он работал в Лувре помощником стекольщика. Он помещал тогда «Мону Лизу» в вызвавшую споры стеклянную раму. А так как он ее туда помещал, то он же и знал, как проще всего ее оттуда достать. На ночь он спрятался в музее, вытащил картину, завернул ее в холст, а утром спокойно вышел из Лувра – охранники, хорошо его знавшие, ему лишь кивнули.

Габриэле Д'Аннунцио написал: «Он, мечтавший о славе и чести, он, мститель Наполеоновых краж, вернул ее через границу назад во Флоренцию. Лишь поэт, великий поэт, способен на такую мечту».