Дарья Доцук

Дождь — просто вода с неба, у него нет настроения. Счастливый увидит в нем радость, несчастный — тоску. Мне казалось, что этот дождь пошел для кого-то другого, и ему все равно, что о нем подумаю я.

и УЗИ, ни микроскоп не покажет концентрацию страха в крови. Но я его чувствую. Его будто впрыскивают в меня, и он бежит по венам, отравляя все внутри. И я ничего не могу сделать.

Тошнота теперь подкатывала к горлу от любого волнения, от любой неприятной мысли, и в каждом здании я искала глазами урну или туалет — на всякий случай.

еня скрутило изнутри при мысли, что придется всё рассказать отцу. Такая болезнь его никогда не устроит — она же ненастоящая.

Откуда у нее это неубиваемое желание танцевать, шутить, ходить на выставки? Меня хватало только на то, чтобы переворачивать страницы. Паника выкачала из меня все, оставив лишь мучительное ожидание нового приступа.

Потрясающе нелепая ситуация: прячусь за шкафом от тех, с кем мне было бы по-настоящему интересно, — не часто все-таки распирает от желания подойти к незнакомым людям и поговорить о жизни и смерти.
Но нет, я не дам приступам снова меня опозорить.

С тех пор как панические атаки заперли меня в четырех стенах, о путешествиях пришлось забыть. Ни за что бы я теперь не променяла безопасность дома на эти пусть желанные, но бесконечно далекие места.

Мечты о Камчатке, Аляске и Новой Зеландии постепенно тускнели, как будто о них мечтал кто-то другой, как будто кто-то другой в детстве вырезал из National Geographic фотографии и клеил их в блокнот «Мои путешествия».

Она прочитала где-то, что к паническим атакам склонны люди определенного типа: впечатлительные, замкнутые, те, кто сдерживают свои чувства и переживания. Там, внутри, эти чувства копятся, и ноют, и однажды перерастают в настоящую болезнь. Но ведь умение сдерживать свои чувства — это хорошо, разве нет? Отец всегда говорил: «Смех без причины — признак дурачины», «Хватит беситься — сиди спокойно!» или «Что ты опять разревелась, учись терпеть!»

Они стали очень длинные, потому что я боюсь ходить в парикмахерскую — там надо сидеть сорок минут, а если начнет тошнить, я же не выбегу наполовину остриженная.