Бенджамин Алире Саэнс

Все это время.
Вот что со мной было не так. Все это время я пытался выяснить тайны Вселенной, тайны моего собственного тела, моего собственного сердца. Все ответы всегда были так близко, и все же я всегда боролся с ними, даже не зная об этом. С той минуты, как я встретил Данте, я влюбился в него. Я просто не позволял себе это знать, и думаю, чувствовать это. Мой отец был прав. И то, что сказала моя мама, тоже было правдой. Мы все боремся в нашей собственной войне.

Помнишь, я сказал, что это не действует на меня?
— Почему ты об этом говоришь? Я помню. Я помню. Черт, Ари, ты думаешь, я забыл? "
— Я никогда не видел тебя таким раздраженным.
— Я не хочу об этом говорить, Ари. Это просто заставляет меня чувствовать себя плохо.
— Что я сказал, когда ты поцеловал меня?
— Ты сказал, что это не действует на тебя.
— Я соврал.
Он посмотрел на меня.
— Не играй со мной, Ари.
— Я не играю.
Я взял его за плечи, и посмотрел на него. Он посмотрел на меня в ответ.
— Ты сказал, что я не ничего не боюсь. Это не правда. Ты. Вот что я боюсь. Я боюсь тебя, Данте. — Я сделал глубокий вдох. — Попробуй еще раз, — сказал я. — Поцелуй меня.
— Нет, — сказал он.
— Поцелуй меня.
— Нет. — А потом он улыбнулся. — Ты поцелуй меня.
Я положил руку на его затылок, и потянула его к себе. А потом я его поцеловал. Я целовал его. И я целовал его. И я целовал его. И я целовал его. А он продолжал целовать меня.

Данте, который любит целовать собак, любит целовать родителей, любит целовать мальчиков, и который любит целовать даже девочек. Возможно, поцелуи являются частями человеческого состояния. Может, я не человек?

— Могу ли я рассказать тебе секрет, Ари?
— Могу ли я остановить тебя?
— Тебе не нравится знать мои секреты.
— Иногда твои секреты пугают меня.
Данте рассмеялся.
— На самом деле я не целовал Даниэля. В моей голове, я целовал тебя.

— Попробуй еще раз, — сказал я. — Поцелуй меня.
— Нет, — сказал он.
— Поцелуй меня.
— Нет. — А потом он улыбнулся. — Ты поцелуй меня.

Я положил руку на его затылок, и потянула его к себе. А потом я его поцеловал. Я целовал его. И я целовал его. И я целовал его. И я целовал его. А он продолжал целовать меня.

— Я хотел бы, чтобы сейчас шел дождь, — сказал он.
— Мне не нужен дождь, — ответил я. — Мне нужен ты.

Аристотель Мендоза — свободный человек. Я больше не боялся. Я думал об этом выражение лица моей матери, когда я сказал ей, что мне было стыдно. Я думал об этом взгляде любви и сострадания, которое обретало ее лицо, когда она смотрела на меня. «Стыдно? Из-за любви к Данте?»

Как мне когда-либо могло быть стыдно любить Данте Кинтана?

— Он начал раздеваться. Сначала снял футболку, потом шорты и боксеры. Все, кроме кроссовок. Это было забавно. — Ну, — сказал он, и положил руку на ручку дверцы. — Готов?