Сергей Никитин

Дом профсоюзов строили для всесильного Одесского областного комитета компартии Украины. В новейшую историю он вошел в мае 2014-го, когда во время противостояний сторонников и противников Евромайдана внутри сгорели заживо 45 человек.

Итак, Куликово поле в Одессе и Севастополе представляется мне переиначиванием Марсова поля — в духе девиза Николаевской эпохи: «Православие, самодержавие, народность», который появился в качестве антитезы девизу Французской революции и который оказался востребован в эпоху Александра III. Кстати, Куликово поле в Севастополе также именовалось Марсовым и Александровским (вероятно, в честь Александра I — победителя Наполеона).

Огромное Куликово поле можно было видеть когда-то и в Петербурге, за Финляндским вокзалом. На этой территории сейчас расположено грузовое депо Финляндского вокзала, проходят Минеральная и Чугунная улицы. В разгар Первой мировой в Петербурге для поднятия патриотического духа рабочих с окраины местные улицы получили следующие названия: Отечественная (в честь Отечественной войны 1812 года), Суворовская, Кутузовская и Куликовская. Все они ныне не существуют: в Петербурге при застройке старых районов меняли сетку кварталов и улицы исчезали вместе с ветхими строениями.

Зато сказанная им фраза «Россия для русских» привела, в частности, к переименованию прибалтийских городов (1893):

Динамюнде — Усть-Двинск;

Дерпт — Юрьев;

Розиттен — Режица;

Динабург — Двинск.

Но вернемся в последний день августа 1914 года, когда Николай II переименовал столицу. В те дни в обеих столицах — Петербурге и Первопрестольной Москве — разъяренные толпы громили немецкие дома и магазины. В Москве врачи на собрании приняли решение «в ответ на зверства, проявленные немецкими врачами, бойкотировать немецкие фармацевтические препараты и обратиться ко всем русским врачам с предложением не прописывать больным немецких препаратов» (Петроградские ведомости.

Как это ни удивительно, инициаторами переименования были не русские националисты из Союза Михаила Архангела. Главный архивист Центрального исторического архива в Петербурге Андрей Румянцев обнаружил, что это были проживавшие в Петербурге чешские эмигранты! Еще за месяц до случившегося они опубликовали в «Биржевых ведомостях» открытое письмо императору: «Ныне вполне своевременно и уместно вспомнить почин длинного ряда русских деятелей и мыслителей XVIII и начала XIX века, которых коробило немецкое название нашей столицы. Мы, чехи, просим общественное управление столицы войти с ходатайством на Высочайшее Имя об утверждении и обязательном впредь употреблении русского названия столицы „Петроград“».

Почему вдруг именно чехи? Просто их с детства учили, что Санкт-Петербург по-чешски — Petrohrad. Еще в 1839 году была завершена публикация чешско-немецкого словаря Юнгманна. Сын пражского сапожника Йозеф Юнгманн в своем словаре так и написал: Petrohrad — Sankt Petersburg. Он был убежден, что название русской столицы должно быть оформлено славянскими корнями, а не немецкими. И то, что топоним придумал сам основатель города Петр Великий, его не интересовало: он боролся с германизмами, выступая за чистоту чешского языка. В 1914 году его идеи совпали с представлениями Николая II и всей Европы — хотя Чехословакия, будучи частью Австро-Венгрии, вела войну против России!

Уже в 1914‐м, в первый год войны, были переименованы более сотни населенных пунктов с германскими названиями; они были основаны немцами и в них проживали немцы — потомки тех, кого пригласила Екатерина Великая полтора века назад.

Некоторые немецкие поселения в Поволжье имели устоявшиеся русские названия: Бальцер превратился в Голый Карамыш, Урбах — Новый Кут. Другие просто перевели: Фриденберг получил прямо-таки советское название Мирное, Блуменфельд — Цветочное. Железнодорожная станция Лихтенау была переименована в Светлодолинскую. Благодаря дословному переводу вместо Гальбштадта появился бессмысленный топоним Полугород (городу повезло: ныне это Молочанск, свое название он получил по реке Молочной

Только в Екатеринославской губернии было переименовано 64 населенных пункта с германскими названиями. Переименования сопровождались массовым отъездом колонистов в Америку. По данным историка Николая Титова, еще до 1914 года Поволжье покинули около 400 тысяч человек.

Тучи сгустились и над именами крупных городов. В октябре 1914 года пермский губернатор предложил переименовать Екатеринбург. 23 декабря 1914 года главный начальник Уральских горных заводов написал по этому поводу в Пермскую ученую архивную комиссию: мол, «безусловно желательно определить выбор нового наименования». Однако, несмотря на пожелания высокопоставленных чиновников, Екатеринбургская городская дума обратилась к этому вопросу только 29 апреля 1915 года. На заседании были рассмотрены следующие составные наименования: Екатериноград, Иседонск, Екатеринозаводск и даже грецизм Екатеринополь. После обсуждения думцы единогласно решили оставить старое название с благодародной мотивацией: «не дерзая посягнуть на название, данное императором Петром Великим». Тем не менее в декабре 1916 года Пермская ученая архивная комиссия вновь вернулась к этому вопросу — и предложила главному начальнику Уральских заводов дать Екатеринбургу название, «приличествующее русскому городу». Были предложены следующие варианты: Екатеринозаводск, Екатериноисетск, Екатериноугорск, Екатериноурал, Екатеринокаменск, Екатериногор, Екатеринобор, однако революционные волнения помешали осуществлению замысла ученых. Екатеринбург убрали с карт после революции, заменив на Свердловск.