Дарья Целовальникова

Взгляни на мир новыми глазами или хотя бы через новые стекла – и алле-гоп! – вот тебе и новый мир.

– К совету прислушиваешься, только если он совпадает с тем, что надумал сам.

– Морф меня затащил, – признался я. Потом в качестве эксперимента добавил: – Энни.
Голова ее дернулась, как при звуке выстрела, потом до нее дошло, она улыбнулась и – верите или нет? – стала точь-в-точь похожа на девочку-пятиклассницу с красным носом и всем прочим.
– Рада тебя видеть, Итан, – проговорила она и вытерла нос бумажной салфеткой.

– Наверное, вы правы. Был у меня приятель, который довольно долго прожил на одном сахаре. Подходил к автомату, брал кофе за десять центов, выпивал половину, досыпал сахару доверху. По крайней мере, не умер от голода.
Как всегда, я задался вопросом – не о себе ли рассказывает Морф? – сдержанный, жесткий незнакомец неопределенного возраста с наманикюренными руками. Судя по навыкам мышления, он получил неплохое образование. Свою эрудицию он успешно скрывал за жаргоном полусвета – языком ярким, емким и нарочито безграмотным.

– Это у нас семейное. Мы были масонами задолго до того, как Джордж Вашингтон стал Великим магистром

Как считает мой шизанутый мозг, Марулло прибыл после тысяча девятьсот двадцать первого года, причем нелегально. Поэтому он не может съездить домой – паспорт-то ему никто не даст.

Есть ли хоть один человек, который не задумывается над решениями, поступками и деятельностью сильных мира сего? Рождаются ли они в результате размышлений и продиктованы благими намерениями или же иные из них являются плодом случайности, фантазий, грез, сказок, которые мы рассказываем сами себе?

Определенный тип людей, услышав о твоей честности, будет искать подвох. А какая ему в том выгода, задумается он. Такое отношение типично для тех, кто разыгрывает собственную жизнь, словно покерную партию. При мысли об этом я хихикнул в глубине души – так глубоко, что наружу не поднялось ни пузырька.

Около одиннадцати пришла моя красавица Мэри, радостно сияя в новом ситцевом платье.

Я объясняю это тем, что женам никогда не нравятся ни начальники своих мужей, ни их секретарши.