bookmate game
ru
Адольф Эрман

Государство, армия и общество Древнего Египта

Giv mig besked når bogen er tilgængelig
Denne bog er ikke tilgængelig i streaming pt. men du kan uploade din egen epub- eller fb2-fil og læse den sammen med dine andre bøger på Bookmate. Hvordan overfører jeg en bog?
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    во времена Среднего царства египтяне прилагали много сил, чтобы укрепить против нападений варваров те слабые места, которые существовали в системе естественных укреплений Египта и назывались у них «ворота варваров». На границе с Нубией, где теперь стоит Асуан (Сиена), были «южные ворота», которые отдавались в управление иногда «начальнику юга», а иногда номарху Фив. Было еще одно особенно слабое место в обороне рубежей страны – в восточной части дельты, где длинная долина, которая в древности называлась страной Гошен, а теперь называется Вади-Тумилат, вела из самого сердца дельты прямо к разрыву в цепи Горьких озер. Стратегическую важность этого места в недавнее время (конец XIX в. – Ред.) показали военные операции англичан в Египте. В эпоху Среднего царства, а может быть, и раньше, там была построена большая крепость – «стена государя, воздвигнутая, чтобы сдерживать азиатов»; она охранялась воинами, и с ее верха дозорные всегда смотрели, не появился ли враг.
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    единственном описании большой войны, которое дошло до нас от эпохи Древнего царства. При царе Пепи I «азиаты, живущие на песке», то есть, вероятно, бедуины с юга Палестины, устроили один из своих обычных грабительских набегов на дельту, имея цель поселиться со своими стадами на прекрасных плодородных землях этого округа, что часто удавалось ливийским и семитским кочевникам в более поздние времена. В этом случае их было слишком много, чтобы их можно было прогнать обычными способами.
    Поэтому Пепи решил созвать все военные силы, которые находились под его командованием. Организацию этой армии и управление ею он поручил не номарху и не казначею, хотя раньше эти чиновники всегда именовались «начальниками воинов», а выбрал для этого Уну, своего любимого верховного судью, который пользовался особым доверием фараона. Очевидно, номархи и казначеи, несмотря на то что носили военное звание, не имели подлинного опыта настоящей войны. Возможно, они водили войска против какого-нибудь восставшего племени в Нубии или против разбойников-троглодитов из Аравийской пустыни, но такое крупномасштабное предприятие было им не по силам, и энергичный доверенный человек, такой, как Уна, больше подходил для этой работы. Уна полностью оправдал доверие своего повелителя, как видно из отчета, который он сам оставил в своей гробнице[394].
    «Его величество вел войну против азиатских бедуинов и собрал большую армию числом во много десятков тысяч людей со всего юга, из Элефантины и мест выше нее и с расположенного севернее места раздвоения Нила, из северной страны, из поместий храмов (?), из крепости (?) и из внутренней части крепостей (?), из негритянских стран Эртет, Меда, Эмам, Вават, Каау и Татеам. Его величество послал меня во главе этой армии. Там стояли князья, там стояли главные казначеи, там стояли ближайшие друзья царя, там стояли наместники и правители городов юга и севера, друзья и начальники золота, начальники пророков юга и северной страны, городов и округов, которыми они управляли, и негров этих стран. Но именно я повел их, хотя тогда мое звание было только «начальник сада (?) фараона»[395].
    Когда все эти маленькие отряды были объединены в одну армию, возникла новая трудность – как прокормить все эти «десятки тысяч». Этот вопрос был решен очень легко: «каждый нес с собой столько же, сколько другой, некоторые из них крали тесто и сандалии у спутников в ходе похода, некоторые забирали хлеб из каждой деревни, некоторые забирали у всех коз». К сожалению, мы не можем понять, что Уна думал о таких поступках; вероятно, они радовали его сердце. После того как он привел армию на северный остров, к воротам Ихотепа и еще раз устроил ей смотр на этом месте, он начал войну, которую Уна поэтически описывает так:
    Эта армия воевала счастливо и разрезала на куски страну варваров,
    Эта армия воевала счастливо и уничтожала страну бедуинов,
    Эта армия воевала счастливо и разрушала их замки,
    Эта армия воевала счастливо и вырубала их смоковницы и виноградники,
    Эта армия воевала счастливо и убивала там войска, даже многие десятки тысяч,
    Эта армия воевала счастливо и привела огромное количество пленных, даже великое множество.

    Так завершилась эта великая война; но беспорядки среди бедуинов начинались еще четыре раза, и каждый раз Уну снова посылали «пройти через эту страну с этими войсками». Вспыхнула война также и «на севере страны бедуинов», куда Уна «отправился с этими войсками на кораблях»; в этой войне он тоже «разбил их всех и убил их».
    Ясно, что распад египетского государства, произошедший в конце эпохи Древнего царства, не мог привести к формированию национальной армии. При XII династии так же, как и в более ранние времена, каждый номарх имел собственную маленькую армию, которой в качестве его заместителя командовал «начальник воинов». По сути дела для этих войск редко находилось важное дело, и потому в мирное время этот чиновник помогал начальнику полей[396], а большинство воинов, вероятно, призывались на службу только в случае необходимости. Нет сомнения, что они совершенно не хотели служить, и, когда в номе появлялся «писец воинов», чтобы «отобрать лучших юношей»[397], горе народа, вероятно, было таким же огромным, как в более поздние времена, когда созывали мужчин на барщину. На деле служба, которую требовало правительство от этих воинов, обычно оказывалась не слишком воинской; часто это могло быть сопровождение участников путешествия к рудникам и каменоломням пустыни[398]. И даже в таких походах воины, очевидно, часто использовались как рабочие – перетаскивали каменные блоки; разумеется, их труд обходился государству очень дешево. Вот всего один пример: как иначе мы можем объяснить, что чиновник, отвечавший за рудники Хаммамата, имел при себе, кроме каменщиков, 2 тысячи воинов?[399] Не может быть, чтобы их было нужно так много, чтобы защищать от бедуинов 80 рабочих. Конечно, иногда войска номов должны были действительно воевать; например, когда часто упоминаемый Амени, номарх в Бени-Хасане при Сенусерте I, сопровождал этого царя в Куш, он «следовал за своим повелителем, когда тот ехал вверх по течению, чтобы сокрушить своих врагов среди чужеземных народов; он ехал поистине как сын князя, верховный казначей, начальник воинов нома Газели, замещая своего престарелого отца. Когда его величество мирно вернулся домой после того, как покорил своих врагов в жалкой стране Эфиопии, он тоже следовал за ним и проявил большую заботу о том, чтобы никто из его воинов не погиб».
    Для этого отчета о войне характерно, что Амени не сообщает ни об одной одержанной победе, а только о собранной дани, то есть об увезенной военной добыче. Эти войны были, по сути дела, просто грабительскими походами.
    Даже великая победа Сенусерта III, которую он одержал над нубийцами на восемьдесят или девяносто лет позже и увековечил на памятнике в Семне, была не крупнее предыдущих, поскольку этот царь сам описывает ее так: «Я увел их женщин и захватил в плен их мужчин, поскольку я (?) подошел к их колодцу; я заколол их быков, срезал их посевы зерна и поджег его». И все же этот набег считался таким великим делом, что царь посчитал нужным поклясться своими отцами, что он говорит правду, а не преувеличивает.
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    ни война, ни воины не играли в Древнем Египте той роли, которая была характерна для них в истории других древних народов.
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    Только однажды – в эпоху Нового царства – Египет стал по-настоящему военной державой, но этот внезапный порыв воинственности был очень коротким по времени и имел характерное для таких случаев завершение: наемники-варвары стали хозяевами страны.
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    Во время восстания они могут на короткий срок одержать победу, но при первом же серьезном отпоре покоряются самым жалким образом. В больших войнах они полностью проявляют лишь одно качество – умение быстро убегать. Всегда и везде, если армия египетского правительства имела какой-либо успех в войне, эта армия в значительной степени состояла из иностранных наемников. В Средние века войны Египта вели курды и турки; Мухаммед-Али (правил в 1805–1849 гг.) и его преемники обязаны своими победами арабским войскам, а в последней войне против Англии те, кто героически противостоял англичанам у Эт-Телль-эль-Кебира, на полпути между Каиром и Исмаилией (сентябрь 1882 г.), были бедуинами, полки же, состоявшие из феллахов, бежали, и это бегство было самым позорным зрелищем во всей современной истории.
    Насколько нам известно, египтяне древних времен были героями не больше, чем их современные потомки, и это нисколько не удивляет, потому что природные условия, эффективно препятствовавшие усилению в этом народе воинского духа, одинаковы для любой эпохи. Древний Египет, как и сейчас, был окружен пустынями, а его рубежам угрожали только жалкие негры и кочевые племена, часто упоминаемые девять луков. Эти племена из пустыни, чьи нападения тогда, как и сейчас, представляли собой угон скота и грабеж караванов, были традиционными врагами Египта, и то, что его цари именовали себя «победителями девяти луков», ясно показывает, как мало серьзного сопротивления встречали египтяне на своем пути. Войны с этими бедуинами не могли сделать египетский народ могучим на войне; о гражданских войнах можно сказать то же самое. По сути дела, в странах вокруг Египта не было ничего, что могло бы побудить его народ к их завоеванию, поскольку ни пустыни Нубии, ни засушливая земля Палестины не могли казаться очень привлекательными для тех, кто называл своей плодородную землю долины Нила
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    Страбон (I в. до н. э. – I в. н. э.) пишет, что Египет с начала времен был, как правило, мирным, поскольку эта страна не только самодостаточна, но еще и труднодоступна для чужеземцев. С севера она ограничена лишенным гаваней берегом Египетского (Средиземного) моря, с востока и запада – Ливийской пустыней и Аравийскими горами. Кроме того, с оставшейся, южной, стороны ее рубежи населяют троглодиты, блеммии, нубийцы и мегабары (то есть эфиопы, живущие выше Сиены); эти кочевые племена не многочисленны и не воинственны, какими считали их прежние писатели, думавшие так о них потому, что племена эти часто устраивали засады и грабили неосторожных людей. И наконец, эфиопы, живущие южнее до города Мероэ, и не многочисленны, и не едины; они населяют длинную и узкую извилистую долину реки, где существует мало возможностей для войны и имеются лишь скудные средства для существования. О том, что это положение вещей сохраняется и теперь, свидетельствует то, что римляне охраняют [там] страну силами всего трех когорт, и эти когорты даже не имеют полного числа солдат, и все же эфиопы, когда осмеливаются напасть на них, [только] подвергают опасности свою собственную страну. Остальные войска, размещенные в Египте, не имеют, если говорить сравнительно, даже таких сил, однако римляне ни разу не были вынуждены объединять имеющиеся в Египте силы, поскольку ни египтяне, хотя они и очень многочисленны, ни народы, живущие вокруг них, не воинственны.
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    Во всех странах, занимающих одну лишь узкую долину большой реки, эта река становится естественным большим путем сообщения для всех случаев, особенно если, как в Египте, по стране трудно перемещаться в течение значительной части года. Обычными дорогами египтян были Нил и каналы; все виды грузов перевозили на лодках и судах, все поездки осуществлялись по воде, и даже изображения богов проезжали в торжественной процессии по Нилу на ладьях – а как еще мог путешествовать бог, если не в ладье? Это было настолько само собой разумеющимся, что в языке египтян трудно найти слово, означающее путешествовать: они пользовались словами хонт – подниматься вверх и ход — спускаться вниз по течению. Первое из этих слов применялось, когда говорили о любом путешествии на юг, второе – о любом путешествии на север, даже когда речь могла идти о пути через пустыню[302]. В таких обстоятельствах естественно, что постройка речных судов рано стала у этого народа особым искусством.
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    «Червь забрал одну половину еды, бегемот другую; в полях много мышей, налетала саранча, и ел скот, и крали воробьи. Бедный нищий земледелец! То, что осталось на току, унесли воры… Потом на берег выходит писец, чтобы получить урожай; за ним следом идут люди с палками и негры с пальмовыми дубинами. Они говорят «Дай зерно», а зерна нет. Тогда они кладут его на землю, связывают и бьют, его бросают в канал, и он тонет, голова его под водой. Его жену связывают у него на глазах, и на его детей надевают цепи. Его соседи убегают, чтобы спастись и сохранить свое зерно». Это, конечно, преувеличение: автор сознательно сгущает краски на своей картине, чтобы сильнее был контраст с тем, что он дальше напишет, восхваляя профессию писца; но в основном его слова соответствуют истине, потому что участь такого древнего крестьянина очень похожа на участь современного феллаха, который тяжело работает, возделывая землю, но не пользуется плодами своих трудов. Он едва зарабатывает себе на жизнь и, несмотря на все свое трудолюбие, не пользуется большим уважением среди своих соотечественников-горожан; самое лучшее, что они говорят о нем, – что он достоин сравнения со своим скотом[220].
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    Огромное количество европейских перелетных птиц «заливают Египет, словно водой, своими огромными как тучи стаями», которые каждый год зимуют в его болотах рядом с бесчисленными местными птицами. По этой причине птичье стадо древнеегипетского поместья на изображениях выглядят красивее, чем оно было бы, если бы состояло только из домашних птиц[209]. Мы видим в первую очередь стада гусей и уток различных видов, каждая птица в которых носит собственное имя, и, кроме того, разнообразных лебедей, голубей и журавлей. Египтяне явно особенно любили изображать журавлей различных видов. Похоже, что эти птицы все время дрались между собой, контрастируя этим с миролюбивыми гусями и утками
  • ipathar citeretfor 7 år siden
    у египтян был гораздо более прозаический способ откармливать свой скот: они кормили его хлебом[195]. Судя по рисункам из гробниц, этот способ, видимо, применялся повсеместно в эпоху Древнего царства. Мы постоянно видим, как пастухи «взбивают тесто» и делают из него круглые пирожки, а затем садятся на корточки перед жующими быками и проталкивают тесто им в рот, уговаривая: «ешьте же». Хороший пастух должен был следить и за тем, чтобы у его скота было питье: вот он ставит перед животными огромный глиняный сосуд и дружески похлопывает их, побуждая пить[196]. Конечно, ему приходилось быть более суровым за работой, когда он желал подоить «матерей телят», то есть, как сказали бы мы, молочных коров. Он должен был связывать им ноги вместе или заставлял одного из своих товарищей крепко держать их передние ноги; телят, мешавших этой работе, тоже приходилось привязывать к колышкам.
fb2epub
Træk og slip dine filer (ikke mere end 5 ad gangen)