Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти

«личное достоинство воспринималось в православной традиции как гордыня, и если его оскорбляли, то обиженный должен был по нормам душеспасительного поведения простить обидчика, не проявляя гордыни. Человек, озабоченный своей честью и достоинством, именовался спесивым. Защита личного достоинства не была общепринятым, престижным образом действий»

Хотя О. Б. Леонтьева и полагает, что «Роман Мережковского… можно считать одним из самых последовательных опытов художественного воплощения антипетровского нарратива в пореформенной культуре»,[421

Спустя несколько лет в книге «Больная Россия» Мережковский писал об Антихристе-хаме и трех его лицах, одно из которых – самодержавие. Царь-реформатор, создавший это самодержавие, может быть, таким образом, интерпретирован как один из ликов Антихриста и его орудие

американский историк Пол Бушкович опубликовал статью, в которой он доказывает, что Устрялов сфальсифицировал дело Алексея, пытаясь скрыть факт существования аристократической оппозиции Петру.[403] В то же время Бушкович признает, что само дело царевича «вскрывает не жестко организованный заговор, а скорее наличие атмосферы оппозиционности по отношению к Петру и его деятельности».[404] Означает ли это, что Устрялов пытался скрыть атмосферу

Поскольку «Слово похвальное», его образы и значение детально проанализированы в работах Е. В. Анисимова и Джованны Броджи Беркоф,[379] здесь нет необходимости это повторять

Основанная на исторической мифологии и династических притязаниях, национально и религиозно мотивированная она перестала быть актуальной и, вероятно, ощущалась как нечто архаичное, не соответствующее новому, «политичному» статусу России, правилам и нормам поведения на международной арене. Очевидно, что это стало возможным и потому, что идея собирания русских земель не была «властительницей дум» широких масс населения. Но она оказалась востребована и была реанимирована к концу 1792 г. – сперва для внутреннего, можно сказать, домашнего употребления, в качестве объяснения, предназначенного для посвященной в государственные секреты политической элиты, а осенью 1793 г. и в качестве публичного дискурса

В целом создается впечатление, что по крайней мере с 20-х годов XVIII в. и вплоть до 1792 г. идея собирания/возвращения русских земель как политическая доктрина была фактически предана забвению и исключена из арсенала пропагандистских средств Российской империи

Напротив, ей необходимо было доказать, что среди европейских держав Россия занимает законно принадлежащее ей место

российской истории» Екатерина без сомнения создавала официальную версию истории России, своего рода канон, согласно которому, как она считала, должны были быть написаны и все новые исторические сочинения.[585]Важно, однако подчеркнуть, что, доказывая древность российской истории, императрица одновременно стремилась представить ее как неотъемлемую часть общеевропейской

Хорошо известно, что Екатерина интересовалась русской историей еще до восшествия на престол. Вероятно, она читала какие-то публикации в издававшемся Г. Ф. Миллером “Sammlung Russischer Geschichte”, а в 1762 г. историк преподнес ей полный комплект этого издания. К истории России она обращалась при работе над изданным в 1770 г. «Антидотом». В 1776 г. запрос императрицы об истории русского дворянства привел к появлению сочинения Миллера «Известие о дворянах российских» и тематической подборки исторических источников, составленной А. Т. Князевым.[583]Как отмечает Л. М. Гаврилова, «в бумагах Кабинета Екатерины II, сохранились многочисленные распоряжения и указания императрицы по сбору исторических письменных памятников».[584] Однако систематические занятия историей самой Екатерины начались примерно в конце 1770-х – начале 1780-х гг., когда она приступила к работе над своими «Записками касательно российской истории». В 1778 г. было повелено приступить к копированию и подготовке к изданию рукописей, присланных в Синод, а в 1779 г. издан указ о собрании корпуса дипломатических документов, работа над которым началась в Московском архиве Коллегии иностранных дел. В 1783–1784 гг. в «Собеседнике любителей российского слова» была напечатана первая часть «Записок» императрицы, доведенная до 1224