bookmate game
Павел Гершензон,Вадим Гаевский

Разговоры о русском балете. Комментарии к новейшей истории

Giv mig besked når bogen er tilgængelig
Denne bog er ikke tilgængelig i streaming pt. men du kan uploade din egen epub- eller fb2-fil og læse den sammen med dine andre bøger på Bookmate. Hvordan overfører jeg en bog?
Книга «Разговоры о русском балете: Комментарии к новейшей истории» составлена из диалогов, записанных московским историком театра и балета Вадимом Гаевским и петербургским критиком Павлом Гершензоном. Диалоги посвящены истории и поэтике балетного театра конца XX — начала XXI века, однако парадоксальным образом специфика русского балетного искусства с его кастовой замкнутостью, статусом экспортного продукта и особыми отношениями с властью предоставляет собеседникам неожиданно продуктивные возможности для разговора об истории и социологии русской, советской и постсоветской культуры в целом.
Denne bog er ikke tilgængelig i øjeblikket
445 trykte sider
Har du allerede læst den? Hvad synes du om den?
👍👎

Vurderinger

  • Anna Khakhunovahar delt en vurderingfor 4 år siden
    👍Værd at læse

  • Maria Ignatovahar delt en vurderingfor 4 år siden
    👍Værd at læse

  • John Doehar delt en vurderingfor 8 år siden
    👍Værd at læse
    🔮Overraskende
    💡Lærerig
    🚀Opslugende
    😄Vildt sjov

Citater

  • Christina Koshelevahar citeretfor 9 år siden
    Культ мастерства и культ творчества – это совершенно разные вещи.
  • Marina Alephhar citeretfor 3 år siden
    ГЕРШЕНЗОН: Почему так происходит? Не кажется ли вам, что страсть к повествовательному балету – это продолжение литературоцентристской традиции русской культуры? Не кажется ли вам, что собственно движение, собственно хореография – все это просто несовместимо с русским художественным сознанием? Между прочим, назовите мне великих русских хореографов par excellence? Петипа – француз.
    Фокин? Поначалу он двигался в, так сказать, верном направлении: «Шопениана I» отличается от «Шопенианы II» исчезновением именно повествовательного элемента. Но потом (кстати, не без влияния дягилевских интеллектуалов), будто чего-то испугавшись, Фокин резко сменил курс, сделал шаг в сторону новой нарративности. И полились кровь «Шехеразады», яды «Клеопатры»…
    ГАЕВСКИЙ: А Лев Иванов кем был? А Баланчин? Федор Васильевич Лопухов? Касьян Ярославович Голейзовский?
    ГЕРШЕНЗОН: Да, но какова их судьба? Что было бы в России с Баланчиным? Что стало в России с Лопуховым и Голейзовским?
    ГАЕВСКИЙ: Их судьбы объясняются внехудожественными обстоятельствами. Прежде всего – идеологической установкой на традиционализм и разгромом всех экспериментальных начинаний в советском искусстве.
    ГЕРШЕНЗОН: Тогда задам вопрос по-другому: небрежение к форме, отточенному художественному жесту ради театральной идеи «представления» – не есть ли это онтологическая черта русской пластической культуры? Все принесено в жертву декоративному фасаду. «Потемкинские деревни» – один из важнейших архетипов русской культуры. Плоский фасад, за которым хаос. Такова практически вся архитектура (за редкими исключениями, вроде палладианской виллы в Павловске, которая русской может считаться с большой натяжкой). Даже революционный архитектурный авангард был в большой степени декоративен: Ивана Леонидова и Константина Мельникова в проектах здания Наркомтяжпрома символика формы интересовала в большей степени, чем функциональная адекватность. Архитектура понимается у нас архитектором и воспринимается потребителем как искусство фасада (ирония судьбы в том, что никто из нынешних архитекторов не в состоянии внятно разработать фасадную плоскость, написать внятный «фасадный» текст). Таково и специфически русское представление о так называемом хайтеке: нигде в мире вы не найдете банальную штукатурную стену с оконными проемами, перед которой на расстоянии полуметра закреплена гигантская стеклянная плоскость, бессмысленная конструктивно и функционально, но обусловленная эстетически: единственное ее предназначение – изображатьэтот самый хайтек – не бытьим. Такова и манера одеваться. В Европе она сводится к процессу жесткого типологического отбора, что и вызывает ощущение, что везде (приватно и публично) и всегда (утром и вечером) люди одеты правильно. В России люди не одеваются – они «наряжаются» – рядятся во что-то, рассматривают собственное тело как поверхность афишной тумбы, на которой вне соблюдения каких-либо правил небрежно наклеены крикливые манифестации чего угодно: своего ущербного вкуса, внезапно увеличившихся доходов
  • Nushar citeretfor 8 år siden
    Мариинская классика (прокатывали за границей именно ее плюс изредка бонус-трек виноградовских опусов[62]) – это нефть, газ, природный ресурс, который не нужно производить, нужно только максимально дешево перегнать его к пункту потребления. Мариинская классика – это чудесные нефтедоллары.

På boghylderne

fb2epub
Træk og slip dine filer (ikke mere end 5 ad gangen)