Дорога превращений. Суфийские притчи

Жил горный козел средь уступов и скал,
Он с камня на камень над бездной скакал.

Так ловко он прыгал, что лучший стрелок
Настичь его острой стрелою не мог.

Но вдруг он заметил козу меж камней,
И взором тотчас приковался он к ней.

Опасности все заслонила коза —
И разум ослеп, и не видят глаза.

Вот он за козой устремиться готов,
А лучник коварный уж чует улов:

Он зорко следит за смятеньем козла,
И вот уж рука его лук напрягла…

…Кто разум теряет, тот в миг этот злой
Бывает настигнут смертельной стрелой.

На внешние страхи спокойно смотри:
Опаснее то, что грозит изнутри.

Однажды некий подданный с поклоном
Предстал перед мудрейшим Соломоном:

«Царь, до зари внезапно я проснулся —
Ко мне Владыка смерти прикоснулся,

Да, наяву узрел я Азраила,
И дрожь предсмертная меня пронзила!»

«Чего ж ты хочешь?» – молвил повелитель.
«О Царь, ты и над духами правитель,

Так повели же одному из них,
Чтоб в Индию меня умчал он вмиг!..»

…Царь повелел, решив, что это – благо,
И очутился в Индии бедняга…

Все это было на заре. А днем
Сам Азраил предстал перед царем.

И царь ему: «О скорбный вестник выси,
Зачем ты утром смертному явился,

Прервав его покой, нарушив сон?
Чтоб в Индию он был перенесен?!»

И Азраил в ответ: «Я удивился,
Поскольку за душой его явился,

При этом Бог сказал мне, что она
Расстаться с телом в Индии должна,

А я его здесь – в Иудее – встретил…
Но тут же налетел какой-то ветер,

Унес его туда, и там как раз
Я выполнил Божественный приказ…»

…Мы вечно суетимся, убегаем,
И тем спастись и скрыться полагаем, —

Но от кого? Задумайся на миг:
От Бога? Или от себя самих?..

Пророк созвал сподвижников ретивых,
Чтоб покорить державу нечестивых,

А полководцем не бойца седого,
Но воина назначил молодого,

Чем в войске пересуды породил
И в ветеранах ревность возбудил.

Один из них вскричал: «Нам не к лицу
Повиноваться этому юнцу!»

В ответ Пророк нахмурил гневно брови
И молвил, прикусив губу до крови:

«Ответь, кричавший громко и бесчинно:
Неужто возраст – мудрости причина?

Неужто борода твоя мудра,
Коль в ней сверкают нити серебра,

А у другого голова черна,
И оттого не может быть умна?

Сей юноша не раз уже в бою
Являл мне проницательность свою.

Коль ищешь суть, на внешность не смотри,
Но разгадать старайся, что внутри!»

Спросили прихожане: «О мулла,
Всегда ль была брада твоя бела?»

Он отвечал: «Она была черна,
Но побелела с возрастом она».

А те ему: «Коль многие года
Тебя сопровождала борода,

Что ж не белело, глядя на нее,
С ней вместе сердце черное твое?!»

Четыре благомыслящих индийца
Пришли в мечеть – Аллаху помолиться.

«Что ж вы не молитесь? – один сказал. —
Ведь муэдзин уже пропел азан!»

Другой изрек: «Замолкни! Мы не можем
Пустые речи слушать в доме Божьем!»

А третий: «Ты собрата обвинил,
И этим святость места осквернил!»

Четвертый молвил: «Все вы в многословье
Ударились – лишь я горю любовью!..»

…Кто судит ближнего в надменье строгом,
Тот тяжкий грех свершает перед Богом,

И зря те четверо пришли в мечеть —
Не восхотел Аллах их грех стереть.

Лишь тот прощен и принят свыше будет,
Кто не другого, а себя осудит.

Ты не познал себя? Как это жаль!
Но что ж другим читаешь ты мораль?

Ты на молитву поднимайся рано,
Чтоб исправлять своей души изъяны:

Когда поймешь, что сам их не лишен,
Не будет ближний твой тебе смешон!

В репей, что глупец на тропе насадил,
Прохожий босою ногой угодил —

И молвил виновнику: «Вырви скорей!»
Но тот позабыл. И разросся репей.

Теперь той дорогой любой – стар и млад —
Пройдет – и поранится, жизни не рад.

Виновника вызвал старейшина строгий,
Чтоб злые колючки убрал он с дороги.

И тот обещал: «Я их завтра же срежу!»,
Но год миновал, а колючки все те же

Растут на дороге – конца нет кустам!
Глупец пред старейшиной снова предстал,

А тот: «Мы в покое тебя не оставим,
Мы этот репей тебя вырвать заставим,

Но знай, что чем больше проленишься дней,
Тем будет тебе это сделать трудней.

Ведь силы уйдут, шевелись поскорей:
Колючек все больше, а ты все старей!..»

…Покуда ты жив, соберись и успей
Тобой же посаженный вырвать репей:

Подумай – нет счета обидам и ранам,
Которые ты своим односельчанам

Нанес, возрастив среди общей тропы
Корысти и зависти злые шипы!

Вола со шкурой и костями съев,
В хлеву воловьем развалился лев.

А пахарь встал средь ночи и пошел
Проведать – все ль в порядке, как там вол.

Льва гладил он, а думал, что вола,
И весела душа его была.

А лев молчал и думал: «Вот дела:
Меня сей дурень принял за вола!

Что ж, радуйся, двуногий ты ишак,
Что правду от тебя скрывает мрак!..»

…О друг, таким, как пахарь сей, не будь:
Не верь обману чувств, но вникни в суть!

Раз царский сокол на царя озлился
И, улетев, в жилище поселился

У некой птичницы. В избушке сей
Немало было уток и гусей.

Старушка добрая его схватила
И крылышки ему подкоротила:

Мол, так ты больше на гуся похож! —
И слезы птицы капали на нож…

Потом она сказала: «Клюв твой крив,
Слегка подрежем – станешь ты красив!» —

И плакал сокол о былом величье:
Теперь уж не словить ему добычи!..

…Гулял в том месте царский казначей,
И птичницу спросил: «А сокол чей?» —

И выкупил страдальца у старухи,
И сокол вновь к царю вернулся в руки.

На птицу-бунтаря воззрился царь:
«Да ты, мой милый, не таков, как встарь!

Ты обитать у птичницы решился —
Вот потому-то клюва и лишился…

В ней было столько доброты, любви,
Да только где же крылышки твои?!.

Ну что ж, мой друг, запомни сей урок!
Теперь хоть понял ты, что пренебрег

Напрасно дружбою моей высокой?
Ведь я-то знаю, что такое – сокол!..»

Мулле-бедняге приходилось тяжко:
Одну и ту же тонкую рубашку

Носил всегда – и летом, и в мороз.
Сельчанам было жаль его до слез.

И вот медведя с гор снесло потоком:
Крутясь, вертясь, он плыл в ручье глубоком,

А всем стоявшим возле бурных вод
Казалось – шкура черная плывет.

И тут сельчане предложили сдуру:
«Плыви, мулла, лови скорее шкуру!

Возрадуйся, воздай хвалу судьбе —
Готова шуба теплая тебе!»

Мулла поплыл, но был медведем схвачен:
Среди ручья барахтался он с плачем,

А все кричат: «Да брось ее, мулла,
Плыви назад, коль шкура тяжела!»

Мулла в ответ: «Я шкуру отпустил бы,
И к вам назад я с радостью приплыл бы:

Останусь я без шубы – ну и пусть,
Да не пускает шкура, как ни рвусь!..»

Пойми, не напрасны слова мудрецов,
Что горе приносит усердье глупцов.

Дружить с дураком, находиться при нем
Опасно: ведь ум его плотью пленен.