Рассказы о Родине

– А что у нас общего? Что у нас одно на всех? – тупо спросил Гольдовский, принимая самокрутку.
– Победа! – прыснул сосед.
– Не, я реально… – жалобно протянул Гольдовский.
– Ну и я реально. Тебе когда про Родину сказали, ты о Великой Отечественной подумал? И я подумал. Это же первая ассоциация. Прокатывает железно. Это же условный рефлекс, годы дрессировки, тут слюна выделяется сразу, прежде чем поймешь, что с тобой происходит.

Улыбаясь друг другу тепло и не вполне искренне, как Сталин Рузвельту в Ялте,

– А ты лучше у нас пойди проголосуй, – завелся Сергей Ильич. – У нас-то что ты на выборы не ходил?
– А потому что! – объяснил Славик. – Что я тут решу? А там вон они – захотели себе негра, проголосовали – и негр! Вот это демократия!
– Ну и езжай к ним тогда! – сжал кулаки Сергей Ильич.
– А мне на Родине хорошо! – не сдавался Славик. – Я тут жить хочу! Но мне понять надо – почему у них, чтобы негра поставить, надо просто проголосовать, а у нас, кроме революции, никак не получится?

«Вот, – мрачно подумал Штейн. – Нечего было заниматься тектоникой. А надо было из геологоразведки туда идти, к газовикам. И не куковал бы сейчас в поганой двушке в Чертанове, а проживал в барском особняке на Рублевке, и звонили бы не из Кащенки, а из Администрации Президента – орденами награждать, за заслуги перед Родиной».
Есть ведь и среди геологов счастливые люди.

Потому что, сколько бы Иван Николаевич себе ни позволял, все ему казалось – душно в этой стране, несвободно, тесно.

Газ когда-нибудь кончится, нефть иссякнет, но таджики будут вечно.

Ничего, что я сказал «господи»?

— Что вы. У нас же многоконфессиональная страна,

Профессор — атеист советской чеканки и космополит по безвыходности — сжал в руке образок.

Бригадир сумел-таки перебороть суеверия по компромиссной цене.

Господи, да что же там такое?! — вскрикнула на улице девушка.

Бабы.