1984

У тебя нет ничего своего, кроме нескольких кубических сантиметров внутри собственного черепа.

В общем, иерархическое общество возможно построить лишь на основе нищеты и невежества.

Следуя маленьким правилам, можешь нарушать большие

Теперь же не существовало ни чистой любви, ни чистого желания. Чувства утратили чистоту, потому что все замешано на страхе и ненависти. Их объятия превратились в битву, оргазм – в победу.

Динь-дон, апельсины и лимон,

С колокольни гудит Сент-Клемент.

За тобой три фартинга,

В ответ бряцает Сент-Мартин…

Пока они не обретут самосознание, они не восстанут, а до тех пор, пока не восстанут, самосознание им не обрести.

Твой злейший враг, думал Уинстон, твоя нервная система. В любой момент внутреннее напряжение может вылиться в видимый симптом.

Слишком умен, слишком четко все раскладывает и говорлив слишком. Партии такие люди не нравятся. День придет – и он испарится. У него это на лице написано.

Люди просто исчезали – всегда за время ночи. Имя убиралось из документов, сведения обо всем, тобой содеянном в жизни, вымарывались, сам факт твоего былого существования отрицался, и вскоре тебя забывали. Тебя отменяли, аннулировали: ты испарялся, так обычно говорили.

Уинстон перешел к окну, невысокий и щуплый, в синем комбинезоне члена Партии, который лишь подчеркивал его худобу. У него были светлые волосы и раскрасневшееся лицо, кожа шершавилась от грубого, дешевого мыла, бритья тупыми лезвиями и недавно закончившейся морозной зимы.