Травести

Но – странная вещь! – чем левее революционер в политическом смысле, тем буржуазнее его вкусы в искусстве!

Библиотекарша в городе Цюрих
Тишину обожала натюрлих;
Крик Nicht Reden! Silence![4]
Погружал быстро в транс
Посетителей малокультурных

Джойс (зачитывает первый листок). «Безотрадное наслаждение… пузатый Аквинат… Frate porcospino…»[1] (Решает, что этот листок ему не нужен, сминает его и выбрасывает. Находит следующий?) «Und alle Schiffe brücken…»[2] (Решает, что это пригодится, и кладет листок обратно в карман?) «Entweder иносущие oder[3] единосущие, токмо, ни в коем случае, не ущербносущие…

Гвендолен и Сесили. Но различие в нашем интеллектуальном развитии по-прежнему встает между нами непреодолимым барьером!
Дверь закрывается за девушками.
Карр и Тцара усаживаются на стулья.

говорите со мной о классовой борьбе, а на самом деле только и мечтаете о том, как бы увидеть меня в одних панталонах…
Карр. Неправда!
Но это правда.

Маркс предупреждал, чтобы мы остерегались либералов, филантропов, сторонников постепенных реформ – они не добьются перемен

Карр. Да нет, у меня тоже есть дворецкий.
Сесили. Боюсь, что я не одобряю наличие прислуги!
Карр. Вы совершенно правы: обычно у нее нет совести.
Сесили. В социалистическом будущем ее не будет ни у кого!

Но это отличие становится с каждым веком все меньше и меньше. Создав институт меценатов, искусство погубило себя. Оно начало восхвалять амбиции покровителей и потакать вкусам покупателей.

Именно благодаря искусству человек и отличается от мясорубки.

Карр (холодно). Мой дорогой Тристан, жизнь художника в какой угодно стране напоминает мне жизнь человека в Швейцарии во время мировой войны