Снег

Мечта о героизме — утешение несчастливых людей.

Он смертельно боялся влюбиться — об этой опасности его предупре­ждал инстинкт человека, все немногочисленные любовные истории в жизни которого не приносили ему ничего, кроме боли и стыда.

— Я посмотрел в энциклопедию, слово «атеист» происходит от греческого «атеос». Это слово обозначает не человека, который не верит в Бога, а одинокого человека, которого покинули боги. А это означает, что человек в этом мире нико­гда не сможет быть атеистом. Потому что Аллах нас никогда здесь не покидает, даже если мы этого хотим. Чтобы быть атеистом, нужно прежде всего стать европейцем.

Да и потом, обычно набожные люди – скромны, добры и терпимы. Они не презирают людей, как их европеизированные соотечественники; они умеют сострадать и быть чуткими. Узнав тебя, они начинают тебя любить и никогда не обижают.

«Когда поэзия не приносит счастья, появляется потребность в политике».

Послушай меня: жизнь проживают не для принципов, а для того, чтобы быть счастливым.
— Но без принципов и веры никто не может быть счастлив, — сказала Кадифе.

Из книг, которые Ка прочел впоследствии, он узнал, что с того времени, когда снежинка кристаллизуется на небе в форме шестиконечной звезды, до момента, когда она, опус­тившись на землю, теряет форму и исчезает, проходит в среднем восемь-десять минут, что каждая снежинка принимает свою форму по многим непонятным и загадочным причинам, под воздействием разных факторов, таких

— Я сейчас очень счастлив. Я вовсе не хочу быть героем. Мечта о героизме — утешение несчастливых людей. Вообще-то, такие, как мы, либо убивают кого-нибудь, считая, что совершили героизм, либо убивают себя.

Когда европейцы пишут стихи и поют песни, они говорят от имени всего человечества. Они — люди, а мы лишь мусульмане. А если мы пишем стихи, их называют этнической поэзией.

По отдельности беднякам, может быть, и сочувствуют, но, когда бедна целая нация, весь мир первым делом думает, что эта нация глупая, безголовая, ленивая, грязная и неумелая. Вместо того чтобы посочувствовать, мир смеется. Их культура, их традиции и обычаи кажутся ему смешными. Потом, иногда, мир начинает стесняться этих мыслей и перестает смеяться, и ко­гда эмигранты этой нации подметают пол и работают на самых отвратительных работах, то, чтобы те не роптали, делают вид, будто слышали об их культуре, и даже начинают считать ее интересной.