bookmate game
Борис Акунин

Писатель и самоубийство

Название этой книги может ввести в заблуждение.
На первом месте стоит «писатель», «самоубийство» на втором, но на самом деле автора в первую очередь занимает именно самоубийство, «неизъяснимый феномен в нравственном мире» (Карамзин). Итак, это не литературоведческое исследование.
443 trykte sider
Har du allerede læst den? Hvad synes du om den?
👍👎

Vurderinger

  • vemmeshar delt en vurderingfor 8 år siden

    Каждый раз, когда мне приходится читать Акунина, я не могу перестать задавать себе вопрос: как можно писать так вульгарно после прочтения Мисимы, да и других японцев, в оригинале?
    В общем, не люблю я Григория Шалвовича. Но уважаю.
    В книге много данных, интересных, шокирующих, заставляющих задуматься. Но вывода нет. Да и каким он вообще может быть...

  • Злата Лавлинскаяhar delt en vurderingfor 6 år siden
    💡Lærerig

    Интересно,много новых фактов о старых именах

  • Евгений Мироновhar delt en vurderingfor 3 år siden

    Неоднозначно
    Вроде бы все ок (стиль, факты), но ... наверно затянуто

Citater

  • Notashahar citeretfor 8 år siden
    «Как бы ни был чужд этот мир, самоубийство не ведет к просветлению. Как бы ни был благороден самоубийца, он далек от мудреца. Ни Акутагава, ни Дадзай Осаму и никто другой не вызывают у меня ни понимания, ни сочувствия», — с восхитительной черствостью пишет Кавабата Ясунари, несколько лет спустя отравившийся газом. «Я не люблю самоубийц. Не могу уважать писателя, покончившего с собой», — надменно заявляет тридцатилетний Мисима Юкио, а в сорок пять взрежет себе живот. «В этой жизни помереть нетрудно, сделать жизнь значительно трудней», — поучает Есенина победительный Маяковский, который через четыре года застрелится. «Негоже, Сережа, негоже, Володя», — корит обоих Марина Цветаева, а потом повесится на гвозде в сенях.
  • Olgahar citeretfor 8 år siden
    «Мысль о самоубийстве – сильное утешительное средство: с ней благополучно переживаются иные мрачные ночи».
  • Аліна Чубаркоhar citeretfor 5 år siden
    Вспарывать мечом хилое, жалкое тело, доставшееся Мисиме от природы, было бы надругательством над эстетикой смерти. Поэтому писатель пятнадцать лет превращал себя в античную статую, ежедневно по многу часов проводя в гимнастическом зале. Добился невозможного – стал истинным Гераклом. Выпустил фотоальбом, позируя обнаженным в разных позах: пусть потомки видят, какой прекрасный храм был разрушен
fb2epub
Træk og slip dine filer (ikke mere end 5 ad gangen)