Паломничество Чайльд-Гарольда

Ночь. Море спит. О, как в подобный час
Мы ждем любви, как верим, что любили,
Что друг далекий ждет и любит нас,
Хоть друга нет, хоть все о нас забыли.

А если сердце мы похоронили,
Тогда на что и жизнь, что толку в ней?

Но боже мой, какая не сдается,
Когда мы блеск и роскошь ей сулим!
Так мотылек на яркий свет несется,
И плачет ангел там, где сатана смеется.

Кто лишь вздыхает – это всем известно —
Не знает женщин, их сердечных дел.
Ты побежден, и ей неинтересно,
Вздыхай, моли, но соблюдай предел.
Иначе лишь презренье твой удел.
Из кожи лезь – у вас не будет лада!
К чему моленья? Будь остер и смел,
Умей смешить, подчас кольни, где надо,
При случае польсти, и страсть – твоя награда!

В нем прелесть женщин чувства не будила,

Он стал к ним равнодушней мудреца,

Хотя его не мудрость охладила,

Свой жар высокий льющая в сердца.

Изведав все пороки до конца,

Он был страстями, что отбушевали,

И пресыщеньем обращен в слепца,

И жизнеотрицающей печали

Я знаю, слезы женщин — вздор,

В них постоянства нет.

Другой придет, пленит их взор,

И слез пропал и след.

Мне ничего не жаль в былом,

Не страшен бурный путь,

Но жаль, что, бросив отчий дом,

Мне не о ком вздохнуть.

Вверяюсь ветру и волне,

Я в мире одинок.

Кто может вспомнить обо мне,

Кого б я вспомнить мог?

Мой пес поплачет день, другой,

Разбудит воем тьму

И станет первому слугой,

Кто бросит кость ему.

Так мотылек на яркий свет несется,

И плачет ангел там, где сатана смеется.

Я знаю, слезы женщин — вздор,

В них постоянства нет.

Другой придет, пленит их взор,

Славь — но испытай сперва.