Каждая сыгранная нота

Хотя ни один из жанров не относится к музыкальному мейнстриму, мир классического фортепиано, белый и привилегированный, принадлежит большим симфоническим залам и публике, потягивающей шампанское. Мир джаза, нищий и черный, так уж сложилось исторически, принадлежит маленьким задрипанным клубам и их постоянным посетителям, накачанным бурбоном.

Она сидит справа от кровати и странным образом ощущает на себе взгляд Ричарда, хотя тот не может повернуть голову. Карина косится на него, и глаза Ричарда, отчаявшиеся и умоляющие о разговоре, впиваются в ее лицо.

— Мы подождем Кэти, ладно?

Он смотрит на нее, не мигая.

— Хочешь что-то мне казать, пока она не пришла?

Он моргает.

Черт.

— Решил, как хочешь поступить?

Снова моргает.

В ее животе образуется пустота, а сердце стучит в горле. Карина медленно, неохотно берет наборную доску. Поворачивается к двери, пытаясь вызвать Кэти усилием воли. Никто не появляется. Карина разворачивается обратно к Ричарду и поднимает доску повыше.

— Первая буква из первого ряда?

Ждет. Ничего.

— Из второго?

Он моргает.

— Это «Г»? «Д»?

Моргает.

— Значит, «Д». Вторая буква из первого ряда?.. Второго?.. Третьего?.. Четвертого?.. Пятого?

Моргает.

— Пятого?

Моргает.

— Это «О»?

Моргает.

— Хорошо, у нас уже есть «ДО». Третья буква из первого ряда?.. Второго?.. Третьего?.. Четвертого?

Моргает.

— «М»?

Моргает.

— «ДОМ»?

Моргает. Из его правого глаза выкатывается слезинка. Карина вытаскивает из кармана пальто бумажную салфетку и промокает ему лицо.

— Ты хочешь домой?

Ричард моргает.

Но значит ли это, что он хочет сделать операцию и лечь дома на вентиляцию или экстубироваться и просто вернуться домой?

— Ты хочешь прооперироваться? — слышит свой голос Карина.

Ричард смотрит на нее широко раскрытыми глазами, из которых текут слезы. Он их не смаргивает.

— Ты хочешь, чтобы из тебя вытащили трубку, а потом отвезли домой?

Моргает заплаканными глазами.

Когда впереди слишком много нераспланированного времени, его мысли обычно забредают в царство «почему», не имеющих ответов. Почему он заболел БАС? Почему именно он? Ричард носится взад-вперед по знакомым улицам этих часто используемых нейронных сетей в своем мозге, стучась в двери и нажимая на звонки, но не в припадке жалости к себе, а скорее в приступе научного интереса. Поиски эти всегда бесплодны.

Начав его мыть, притрагиваться к плечам, груди, животу, она вспышкой осознает, что пусть и гораздо более исхудавшее, чем она помнит, но перед ней находится обнаженное тело Ричарда, тело, которое она любила, целовала, обнимала, прижимала к себе, согревала по ночам, ласкала, трахала, избегала, презирала, ни во что не ставила, проклинала, ненавидела.

Карина слишком хорошо знает, что жизнь, сошедшая с рельс даже ненадолго, не всегда возобновляет прежний маршрут.

По дороге, ведущей к любому великому достижению, приходится делать тысячу неверных шагов, оказываться в тысяче тупиков. Без неудач не бывает успеха.

Может, людям не под силу испытать больше страсти, чем им отмерено. Пирог нельзя делить на куски до бесконечности.

Боже, храни Билла.

При всем уважении, моя дорогая, ты не отличишь одно от другого, даже если оно тебя в задницу отымеет.

Забавно, что история их жизни может быть изложена в совершенно разных жанрах, все зависит от рассказчика.