Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние

Десятого января из Москвы улетела Марина Влади. Она еще ничего не знала о болезни, Высоцкий умел скрывать то, что хотел спрятать от глаз своей любимой. Но говорить о допинге придется, ведь без этого многие события будут просто непонятны… Проходит несколько месяцев – дело идет своим чередом, Высоцкий летит к жене в Париж.
В самолете доброхоты «помогают» ему сорваться в очередной раз, и Володя оказывается в клинике Шарантон под Парижем.

Новый год, все обновляется, так почему не забыть старые обиды, не плюнуть на все, если они любят друг друга?

Как-то, после очередной заграничной поездки, Высоцкий сказал, что после Парижа в Москву возвращаешься как в разрушенный город. Но перед Новым годом столица преображалась – наряжалась, становясь даже немного похожа на европейскую столицу.

Марина привозила из Парижа в Москву много машин. Были среди них и красавец «рено», и пара автомобилей марки «БМВ»…

Тем же летом, вместе с Мишей Шемякиным, Высокий отправился лечиться от алкоголизма к тибетскому монаху, жившему под Парижем. Говорили, что этот монах – учитель самого далай-ламы. Мужчины сели в машину, поехали по вечерней дороге – город кончился, за окнами замелькали деревья, низенькие домики… В итоге автомобиль остановился у какого-то загородного особняка… Володя шепнул Мише:
– Сейчас будем от алкоголя лечиться.
– Где, у кого? – спросил Михаил.
– У учителя далай-ламы!
– Да ты чего, Володька, совсем что ли с ума сошел? Что еще за бабкины заговоры?!
– Нуууу… – протянул Высоцкий, – бабкины – не бабкины, а Тибет – это, Мишаня, не шутки. Многим, знаешь ли, помогло! Глядишь, и нам поможет…
В итоге они, словно дети, все переругивались, а потом, лукаво подмигнув, Володя подтолкнул Мишу к открытой двери дома. Чем кончилось это лечение, неизвестно. Правда потом Высоцкий все долго звонил своему другу, и неизменно диалог начинался с одних и тех же вопросов и ответов:
– Не пьешь?
– Нет, что ты, завязано. А ты?
– И я. У меня все отлично!
Жаль только, что и этот перерыв был не долгим – до конца победить свою зависимость Высоцкому так и не удалось.

Летом 1976 года Высоцкий вновь приезжает во Францию.
В этот раз он записал в Париже 13 песен, но не для пластинки, а для трех передач радиостанции «Франс мюзик». Между песнями Высоцкий отвечал на вопросы ведущего, рассказывал о своей работе в театре, о песнях.
О самом себе он рассказал так, как оно и было на самом деле: «У меня нет официальных концертов, у нас не принято, чтобы авторская песня была на большой сцене. У нашего начальства, которое занимается культурой, нет привычки к авторской песне, хотя во всем мире авторы поют свои песни».
А отвечая на вопрос, почему он не выступает во Франции, Высоцкий сказал: «Петь я здесь не могу, потому что меня не приглашали официально через “Госконцерт”. У нас другая система – мы находимся на службе… Все четыре раза, которые я был во Франции, я находился здесь в гостях у своей жены, а не как самостоятельный человек…»

С кино во Франции у Высоцкого не вышло, зато на студии «Le Chant Du Monde» был записан двойной альбом, 22 песни. Правда, выпущен в свет он был уже после смерти поэта, в 1981 году.

В том же году Высоцкий впервые во Франции публично исполнял свои песни – для актеров театра Питера Брука. Там же состоялось его знакомство с Жераром Депардье. «Меня познакомила с Владимиром Марина Влади, – позднее вспоминал французский актер. – Он пел мне свои песни, и хотя я не понимал ни слова, но чувствовал всё. В Высоцком поражали открытость, щедрость души…»

Например, в мае 1973 года Высоцкий получил возможность присутствовать на открытии Каннского кинофестиваля. А когда Владимир приехал во Францию в третий раз (в 1975 году), у него уже были планы на работу в кино. Правда, дальше планов дело не пошло, но первый шаг в этом направлении уже был сделан. Ну, подумаешь, кто-то с кем-то никак не может договориться – такое и в России сплошь и рядом!!!

Однажды они сидели в парижской квартире Влади, и Высоцкий пел. Потревоженные соседи стали стучать в двери, тогда вся компания вышла на улицу, и Высоцкий запел снова. Тут ему со смехом показали надпись на заборе: «Chantier interdit!» (игра слов: «chantier interdit» – «строить запрещено»; «chanter interdit» – «петь запрещено»). Высоцкий уже понимал немного по-французски, знал, что слово «chanter» значит «петь». Он застеснялся и замолчал. Как водится у русских: запрещено – значит запрещено. Вероятно, на секунду поверил, что у этого забора французы запрещают петь…