Logos Review of Books. 2020. № 1

работа является довольно вредной вещью, от которой нужно поскорее избавиться, и лучше бы никому никогда не работать вовсе

«порнография — теория, изнасилование — практика».

В царстве нищенствующей фантазии, где человек умирает от духовного голода, не чувствуя нужды в духовном, где перо макают в кровь, а меч — в чернила, свершается то, о чем не думают, а то, о чем думают, остается невыразимым.

Беккет-читатель и его собственные способы взаимодействия с книгами — вот что оказывается здесь на первом плане, и зачастую библиотека сообщает что-то, чего он никогда бы не сформулировал в письмах или дневниках. Несмотря на аккуратную каталогизацию маргиналий, едва ли здесь можно вести речь о некоей системе заметок, универсальной для любой из прочитанных книг. Так, например, в восьмитомнике Стриндберга, с драматургией которого Беккет, без сомнений, был знаком, даже не разрезаны страницы. В «Театре и его двойнике» Арто отсутствуют какие-либо пометки, зато в предисловии к тому Метерлинка подчеркнуты несколько фраз. Впрочем, сборников Брехта и Ибсена в библиотеке в принципе нет. Авторы предполагают, что знакомство с большинством драматургов у Беккета состоялось через сцену, а не через чтение пьес. Здесь уместно вспомнить еще одно признание из писем: «У меня нет никаких мыслей о театре. Я ничего о нем не знаю. И не хожу туда…».

Как аналитический философ, он полагает, что истиной можно считать то, что процедурно доказано в результате как можно более точного аргумента.

Бракосочетания католиков с лютеранами тут обычное дело, и тот, кто этого больше желает, подчиняется закону другого;

один из тезисов Харари, собственно, в том и состоит, что не человек использовал пшеницу, а пшеница заманила его в «ловушку роскоши» и сумела с его помощью распространиться повсюду.

Ведь если до его появления было еще возможно понимать войну как вооруженное столкновение однородных субъектов — армий, государств, отдельных военных, то сегодня в состоянии поствойны, когда чрезвычайное положение стало перманентным, говорить нужно даже не столько о гибридной войне, сколько о гибридном мире, который характеризуется частично приостановленными законами и выборочным применением неформализованного насилия в отношении стран и народов, объявленных цивилизованным человечеством абсолютным злом.

Будучи профессором истории бизнеса, Чандлер утверждал, что начиная с середины XIX века «невидимая рука» рынка, тогда состоявшего из небольших и преимущественно семейных фирм, все больше проигрывала «видимой руке» профессиональных менеджеров, работающих по найму в крупных корпорациях.

В царстве нищенствующей фантазии, где человек умирает от духовного голода, не чувствуя нужды в духовном, где перо макают в кровь, а меч — в чернила, свершается то, о чем не думают, а то, о чем думают, остается невыразимым.