Вечер на Хопре

Добро бы в Петербурге или в Москве, а то и в деревнях уж стали умничать!

О! Без всякого сомнения, противоположности необходимы для нашего земного счастия! Если бы я не просидел несколько недель в тесной комнате, в которой, как в аптеке, все пропахло лекарством, если б мрачный и узкий переулок, в который никогда не заглядывало солнышко, не был единственным видом, коим я любовался из моих окон, то вряд ли бы в жизни моей нашлось несколько часов сряду совершенного, не отравленного ничем благополучия.

Я скорее посумнюсь, что Киев был столицею великого князя Владимира, чем поверю, что в нем никогда не живали ведьмы, и, признаюсь, пиитический Днепр потерял бы для меня большую часть своей прелести, если бы я не верил, что русалки и до сих пор выходят из лесов своих поплескаться и поиграть при свете луны в его чистых струях, что они, как рассказывает один из наших поэтов:

То в восторге юной радости

Будят песнями брега;

Иль е беспечным смехом младости

Да что ж удивительного, когда из миллиона вздорных снов какой-нибудь один нечаянно сбудется!

Сон, который видела Жозефина, есть не что иное, как повторение того, о чем она беспрестанно думала наяву; и если б Казимира возвратилась благополучно из своего путешествия, то этот сон был бы забыт точно так, как тысячи подобных снов, которые не сбываются и о которых никто не говорит ни слова.

Было бы только болото, а черти за ведутся.

не знаю, кто более ошибается, тот ли, кто верит всему без разбора, или тот, для которого все то вздор, чего нельзя изъяснить одними физическими законами природы.

Одно только меня всегда огорчало: несмотря на русскую пословицу, что на охотника зверь бежит, во всю жизнь мою не удавалось мне видеть ничего чудесного, и даже все колдуны, с которыми я встречался, как будто на смех, были самые обыкновенные обманщики и плуты

кто не хочет жить с людьми, у того совесть не чиста

— Ну, это еще бог знает, — сказал я сквозь зубы, — на разбойников есть земская полиция...

— А на колдунов и мертвецов, — возразил мой приятель, — есть управа, которую зовут просвещением.