Философский словарь

раскаяние – не более чем чувство бессилия, но никак не осознание своих возможностей, пусть даже ограниченных: «Раскаяние не составляет добродетели, иными словами, оно не возникает из разума; но тот, кто раскаивается в каком-либо поступке, вдвойне жалок или бессилен»

угрызения совести – всего лишь чувство, тогда как раскаяние – уже воление; это болезненное осознание совершенной ошибки, соединенное с желанием избежать подобного в дальнейшем и по мере возможности исправить содеянное.

Разочарование (Déception)
Крах надежды при столкновении с реальностью, что почти всегда и случается с надеждами. Мы надеемся на будущее, но оказывается, что мы не в состоянии любить настоящее – либо потому, что оно не соответствует нашим ожиданиям (страдание, фрустрация), либо потому, что наши желания не способны пережить собственного удовлетворения (скука).

Чувство законности своего превосходства или, во всяком случае, собственной значимости, якобы превосходящей средний уровень или заслуженной (перед кем?).

Довольство собой (даже если речь идет о другом: «Я тобой горжусь»), которому сопутствует некоторая доля презрения к другим.

Гордыня, по Спинозе, «состоит в том, что ставят себя вследствие любви к себе выше, чем следует» («Этика», часть III, определение аффектов, 28). Следовательно, всякая гордыня несправедлива, поскольку несправедлива по отношению к другим и по отношению к себе. Это не более чем ловушка для самолюбия.

Всякая гордыня иллюзорна, поскольку заставляет нас видеть в себе достоинства, которыми мы не обладаем, или льстить себя глупой надеждой, что мы способны ими обладать.

Кичиться своим ростом, своей красотой, своим здоровьем – что может быть нелепее? Не менее нелепо стремление похваляться своим умом или силой. Разве человек выбирает, каким ему быть?

Убийство себя. Некоторые люди считают самоубийство преступлением. Я, со своей стороны, считаю его правом каждого. «Подобно тому, как я не нарушаю законов, установленных против воров, когда уношу то, что мне принадлежит, или сам беру у себя кошелек, – пишет Монтень, – и не являюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же я не подлежу законам против убийц, когда лишаю себя жизни» («Опыты», II, 3). Вместе с тем не следует придавать самоубийству большего значения, чем оно того заслуживает. Самоубийство – не священный акт и не жертвоприношение. О самоубийстве нельзя сказать, что оно нравственно или безнравственно, как нельзя считать его свидетельством духовности или бездуховности человека. Положить конец собственной жизни не значит сделать выбор в пользу смерти (такого выбора у нас нет – все мы рано или поздно умрем); это значит выбрать время своей смерти. Самоубийство может быть уместным или неуместным, но придавать ему значение абсолюта, как это иногда делается, неправомерно. Самоубийца просто выигрывает время у неизбежности, забегает вперед небытия, если угодно, обгоняет судьбу. Он сокращает свой путь, и принятое им решение необратимо.

Каждый человек имеет право на самоубийство, и это право тем ближе к абсолюту, чем успешнее оно смеется над вся

Платон считал диалектику прежде всего наукой о сверхчувственном.