bookmate game
Томас Венцлова

Вильнюс: город в Европе

Giv mig besked når bogen er tilgængelig
Denne bog er ikke tilgængelig i streaming pt. men du kan uploade din egen epub- eller fb2-fil og læse den sammen med dine andre bøger på Bookmate. Hvordan overfører jeg en bog?
  • Екатерина ковальскаяhar citeretfor 5 år siden
    Имя страны производят от слова lietus — «дождь», но, скорее всего, это лишь народная этимология
  • bogdan dreminhar citeretfor 2 år siden
    В годы Холокоста погибло девяносто пять процентов литовских евреев — такого не было нигде в Европе
  • xanthinehar citeretfor 3 år siden
    Тоталитарные режимы опираются на эсхатологический миф: будущее будет бесспорно совершенным и это совершенство оправдает любые жертвы, которые должны принести современные поколения, равно как любые действия мудрых правителей, знающих, в какую сторону движется мир. Кроме того, любому должно быть ясно, что это будущее не слишком отличается от настоящего. Всегда останется вождь (или группа вождей), планирующий подвиг за подвигом; останутся массы, совершающие этот подвиг; и наверняка всегда будут индивидуалисты и отсталые элементы, которых придется убрать с дороги. Место прошлого тоже четко обозначено. История, по сути, есть помойка, источник гнилья и бактерий, который может заразить слабейших. Поэтому ее надо неустанно чистить. Многие имена и события помнить просто нельзя; почти все написанное ранее следует вычеркнуть из памяти и даже уничтожить физически. Лишь кое-где в истории попадаются прообразы настоящего, которые стоят внимания и любви, — это революция и победоносная борьба с ее врагами. Революция свершилась однажды и на все времена, мечтать о каких-нибудь других переворотах — святотатство, и такие мечты строго наказуемы.
  • xanthinehar citeretfor 3 år siden
    Несколько десятилетий преобладало странное напряженное равновесие. Открытые конфликты между литовцами и русскими случались редко, но две национальности отделяла друг от друга невидимая стена. Дружба народов, о которой неустанно говорили газеты и радио, принадлежала к области мифов. Кстати, Литва несколько отличалась от других стран Балтии — латыши и эстонцы демонстративно отказывались учить русский язык и публично выказывали ему презрение. Хорошо помню свой опыт в гостиницах и ресторанах Таллинна или Риги. Если ты говорил по-русски, а не на местном языке, тебя игнорировали; стоило только заговорить по-литовски — тут же администраторы и официанты улыбались, узнав друга по несчастью из балтийской страны, и начинали плести коверканные русские фразы (другого общего языка так или иначе не было). В Вильнюсе этот метод сопротивления в общем отсутствовал, может быть, потому, что литовцы не чувствовали такой угрозы для своего выживания. Процент русских в столице был высоким, но во всей стране — гораздо меньше, чем в Латвии или Эстонии: там он приближался к половине, а в Литве не достигал и десятой части. Возможно, подействовала традиция Вильнюса, ведь русский или белорусский звукоряд и грамматика здесь никогда не были чужими. А может, сопротивление литовцев было более серьезным (хотелось бы так думать, хотя у меня и нет доказательств). Учить русский язык литовцы не отказывались, но если власть надеялась, что они от этого обрусеют, то зря. Русские — кроме редких исключений, особенно в смешанных семьях — литовского языка не учили. Попытка превратить Вильнюс в русский город, не отличающийся от советской метрополии, все-таки не удалась. После смерти Сталина он начал отдаляться от Москвы и стремиться на Запад, и это стало необратимым, как природный процесс.
  • xanthinehar citeretfor 3 år siden
    Мое повествование подходит к тому времени, которое я сам хорошо помню. Оно, наверное, еще не стало историей, хотя повлияло на судьбу города больше, чем любое другое время. Может быть, это самая запутанная эра в жизни Вильнюса. Нам не хватает перспективы, чтобы понять ее динамику, — чаще всего мы представляем ее как время безнадежного отставания и застоя, которое волшебным образом сменилось возрождением. Есть и другое мнение, которое навязывала коммунистическая власть и до сих пор повторяют многие, ностальгирующие по ней, — это был своеобразный золотой век, загубленный нетерпеливыми и эгоистичными националистами. Второе мнение не стоит того, чтобы о нем говорить, но и первое слишком упрощенное.
  • xanthinehar citeretfor 3 år siden
    В литовской прессе часто утверждают, что Сталин собирался истребить литовцев как нацию; начали это говорить при нацистах, а сейчас эту мысль поддерживают литовские правые. Но хотя ужас депортаций почти не имеет равных, разговоры об истреблении нации — всего лишь миф. В отличие от Гитлера, Сталин обычно не истреблял, а кастрировал народы — ликвидировал только сильный и цивилизованный слой, чтобы легче было советизировать остальных. Его занимали не расы или этносы, а классы. Вместе с литовцами депортировали поляков, евреев, русских; тех, от кого не ожидали сопротивления, оставили в относительном покое, к какой бы нации они ни принадлежали. Но руководящая часть общества понесла такой ущерб, и ощущение, что нацию уничтожают, было так сильно, что миф угнездился в сознании многих и хотя бы отчасти объясняет то, что произошло во время войны
  • xanthinehar citeretfor 3 år siden
    Мне довелось беседовать об этих днях со многими свидетелями, в том числе с Чеславом Милошем. Он был в Вильнюсе во время второй советской оккупации, вскоре тайно перешел границу и оказался в Варшаве, занятой нацистами. Все это было крайне опасно, особенно пересечение границы; какая бы сторона его ни поймала, его судьба была бы незавидной. На взгляд Милоша, нацисты были стопроцентным злом, с которым можно бороться, в то время как прикрывающаяся гуманистическими фразами демоническая смесь, придуманная Лениным, была более опасна — она разлагала сознание, парализовала мораль. Эта беда на самом деле настигла множество левых того времени, которые могли возмущаться методами Сталина, но при этом убеждали себя и других, что в конечном счете его труды служат прогрессу и справедливости. Она, кстати, настигла не одного сотрудника «Жагаров», настигла и многих литовцев, например моего отца. Говоря метафорически, нацизм можно сравнить с чумой, коммунизм — с раком: первая болезнь убивает быстро и беспощадно, вторая — незаметно, но эпидемию чумы сравнительно легко ликвидировать, в то время как рак коварнее — он труднее излечим, если вообще излечим.
  • xanthinehar citeretfor 3 år siden
    Так начался многолетний конфликт — один из самых острых в Европе того времени, почти такой же неразрешимый, как сегодняшний конфликт из-за Иерусалима.
  • xanthinehar citeretfor 3 år siden
    Кстати, как раз в это время у литовского появился исторический шанс догнать своих соседей. Реформаты распространяли Библию на всех языках — и вот в середине шестнадцатого века в Кенигсберге появились первые катехизисы и сборники песнопений на литовском. Они попадали и в Вильнюс — католики волей-неволей должны были следовать примеру реформатов, чтоб не растерять своих овечек. Каноник Микалоюс Даукша, именем которого тоже назван дворик в университете, перевел с польского огромный сборник проповедей второго вильнюсского ректора Якоба Вуека. Ранние переводы на язык, который до тех пор не был письменным, чаще всего бывают искусственными и нескладными; работа Даукши — исключение. Его изящные и живые фразы до сих пор читаются свободно, а сложные богословские и библейские термины он сумел передать неологизмами, которые прижились на все времена. Во вступлении к катехизису видно, как беспокоила его полонизация. «…Какой беспорядок и смущение возникли бы между людьми, если бы один народ так полюбил язык другого, что забросил и совсем забыл свой родной, на котором он должен говорить по законам Божеским и природным. Ведь народы держатся не плодородностью земли, не разнообразием одежд, не прелестью видов, не крепостью городов и замков, а только использованием своего родного языка, который пробуждает и укрепляет гражданственность, согласие и братолюбие. Язык — это взаимная любовь, мать единства, отец гражданственности, сторож царств. Уничтожь язык — и ты уничтожишь согласие, единство и все благое. Уничтожь язык — и ты сгонишь солнце с небес, нарушишь мировой порядок, отнимешь жизнь и честь». Эти слова стали одной из вечных цитат литовской литературы — их повторяли все, кому было важно сохранить язык и национальное самосознание, особенно в советское время. Всего интереснее то, что наказ хранить родной язык написан по-польски, в отличие от других страниц книги (понятно, второе вступление написано на латыни). Это по-своему символично. Несмотря на усилия и талант Даукши, литовский язык в Вильнюсе постепенно угасал. На нем еще проповедовал в костеле Святых Иоаннов знаменитый профессор, автор поль­ско-латинско-литовского словаря Константин Сирвид, который учил и Сарбевия, но ему уже пришлось по-заботиться, чтобы у его барочных проповедей был и польский вариант. Исследователь, интересующийся литовским того времени, часто находит лишь осколки и обломки языка: диалог в исторической книге, слово, процитированное в польском стихотворении, короткую интермедию в драме иезуитов, где по-ли-товски (или по-русински) говорят селяне. Другими словами, язык отступил из города в деревню, в которой еще сохранились остатки язычества.
  • Irina Tsudikovahar citeretfor 3 år siden
    Вильнюс стал символической столицей это­го языка, поскольку именно вильнюсский идиш считался нормой.
fb2epub
Træk og slip dine filer (ikke mere end 5 ad gangen)