Создатель

Я пришел к выводу, что удовлетворение, какое чувствуешь, когда пишешь, мало связано с ценностью написанного, что согласуется с сентенцией Карлейля: «Любое создание человека уязвимо, но само созидание важно». Что-то сделанное может и немногого стоить, это — создание человека со всеми человеческими несовершенствами, но само делание, само созидание — вот что интересно.

считаю ошибкой стремление творить строго современную литературу; такое понимание по меньшей мере противоречит всей традиции. Даже не знаю, через сколько веков после Троянской войны Гомер сочинил поэму. И потом, у такой системы есть недостаток практического толка: если я пишу о фактах современности, то превращаю читателя в шпиона, ибо он выискивает огрехи. Напротив, если я пишу, что в Турдере или в прибрежных кварталах Палермо в тысяча восемьсот каком-то году дела обстояли так-то и так-то, никто не знает в точности, как говорили на этих окраинах и какими они были, и это оставляет писателю больше свободы, гарантирует ему безнаказанность. И поскольку память избирательна (так говорит Бергсон [175]), сдается мне, что лучше работать с воспоминаниями, чем с настоящим временем, которое нас подавляет и тревожит. Потом, если писать о настоящем, рискуешь показаться не писателем, а скорее журналистом.

«Луна напротив» — книга, которая была написана ради того, чтобы написать книгу, а это самое худшее побуждение. Книги должны писаться сами, через посредство автора или вопреки ему

Думаю, это лучший способ изучить какой-либо язык: через тексты. Спенсер [143] говорил, что грамматику нужно изучать в последнюю очередь, ибо это философия языка, и ребенок не учит родной язык через определение прилагательного, существительного и местоимения, как и мы не учимся дышать, изучая изображение легких.

Больше я не увижу, — думал он, — ни неба, дышащего ужасом мифов, ни своего лица, которое перекроят годы».

Он никогда не отвлекался на утехи памяти.

Тут мой сон исчезает, как вода в воде.