Воспоминания о XX веке. Книга вторая. Незавершенное время

Ведь именно в Бельгии я тогда особенно остро ощущал эту нашу искусственную нищету, воображение мое не так, как в Париже или Лондоне, занимали призраки былого и книжные ассоциации, и была унизительна и обидна невозможность выпить кофе или купить входивший тогда в моду томительно-прекрасный комплект «parure» — галстук и платок из набивной, изысканно яркой ткани, да что там галстук — хотя бы лишний раз проехать две остановки на трамвае.

Жизнь — постепенная пропажа ошеломительного

здесь дыхание нищей и вооруженной до зубов России и в самом деле чудилось вполне реальным кошмаром

Людей с испуганным, репрессированным сознанием тянет назад — в привычную неволю.

ной кухне вовсе не нонсенс, что неизбежные при такой тесноте злоба и мерзостные скандалы, превращающие людей в голытьбу, — нормальный быт. Только в тюрьме человек принужден видеть одни и те же, и притом чужие, лица

Большевики возвели нищету и скученность (в которой до революции жили лишь совершенно падшие, неимущие и жалкие люди) в ранг добровольного царства социального равенства. Людей заставили верить, что если двадцать жильцов пользуются единственным унитазом и для этой цели стоят в очередях, то это естественно и хорошо, что недействующая, отсутствующая ванна или ванна, в которой чаще стирают, чем моются, — в порядке вещей, что восемь хозяек в од

И эта невольная скученность — разве не она поспешествовала тому, что люди отвыкали быть личностями, ощущали себя именно стадом, где от каждого по отдельности решительно ничего не зависит!

Думаю, это либо привычное заблуждение людей, путающих радость молодости с радостью от обстоятельств, в которых молодость протекала, либо наглое вранье, либо — самое скверное — привычка к скотской жизни и порожденное ею недоверие к цивилизации.

(именно „мы“!) не для того брали Бастилию, чтобы теперь с нас драли штрафы, даже если я и проехал на красный

И то, что для столь многих людей заграница была обыденностью, вызывало тягостную зависть, недоумение.
У наших же туристов — поднадзорность,