Мир

. Но ubique — nusquam, везде — значит нигде.

Настроение — это когда за суетой и ненужными встречами, за
раздергивающими заботами неведомо откуда, может быть, из
детства просится не музыка, не сама музыка, а словно только один
ее неслышный тон, он заглушен шумом, но будет яснее слышен,
когда мы останемся наконец наедине с собой и пойдем по людной
вечерней улице. Настроение захватит нас, и не только нас, а всё
вокруг склонит в свою сторону, и мы словно завороженные будем
бояться, что его что-то спугнет. Такое настроение может
превратиться в стихи, которые не нарушат настроения, а наоборот,
дадут ему быть собой и остаться навсегда и стать настроением
других людей, может быть, очень многих, может быть, настроением
времени; или настроение превратится в музыку — оно ведь и так с
самого начала было неслышным тоном; или ни во что не
превратится, а развеется, когда чей-то голос проницательно спросит
со стороны: «Что это ты сегодня такой задумчивый?» — и мы к
собственному стыду поспешим заверить, что вовсе нет, что всё это
так, ничего.
Почему настроение так заметно? Почему, еще только издали видя
человека, с которым у нас деловое общение, мы спешно и
старательно стираем с лица следы задумчивости, расстройства,
печали? Никогда на самом деле стереть до конца не удается, люди
догадываются, расспрашивают, иногда тактично, и только под
защитой чужого участия мы перестаем стыдиться. Настроение
мгновенно задевает: «Что с тобой?» Его каким-то неведомым путем
замечают раньше, чем особенности костюма, состояние здоровья.
Придите в странной одежде, могут не заметить. Придите без
одежды. В некоторых местах это разрешается и уже привычно. Но
необычное настроение никогда не будет оставлено без внимания.
Настроение чувствуют, даже если отвернешься.

бытие всегда тяготеет к целостной форме, к числу, а древние,
парадоксалисты, выразили этот очевидный факт в причудливой
форме: единое есть бытие, бытие есть единое.