И все мужья здешних мест, ощущающие на себе женин башмак, когда им жить становится невмоготу, мечтают о том, чтобы испить забвения из кубка Рипа ван Винкля.
b4565539291har citeretfor 2 år siden
заметил уже, что это был простой, добродушный малый;
b4565539291har citeretfor 2 år siden
Вот в этой-то деревушке и в одном из таких домов (который, сказать по правде, порядком пострадал от времени и непогоды), в давние времена, тогда, когда этот край был еще британской провинцией, жил простой, добродушный малый по имени Рип ван Винкль.
strangenewemberhar citeretfor 3 år siden
Много чего пришлось узнать Рипу: узнал он и про войну за независимость, и про свержение ига старой Англии, и, наконец, что он сам превратился из подданного короля Георга III в свободного гражданина Соединенных Штатов.
strangenewemberhar citeretfor 3 år siden
Дурной характер никогда не смягчается с возрастом, а острый язык – единственный их всех режущих инструментов, которые не только не притупляется от постоянного употребления, но, наоборот, делается все острей и острей.
Ирина Павликовскаяhar citeretfor 3 år siden
Иногда, впрочем, выражались сомнения в ее достоверности; кое-кто уверял, что Рип попросту спятил и что его история и есть тот пункт помешательства, который никак не вышибить из его головы.
Ирина Павликовскаяhar citeretfor 3 år siden
ему был известен только один вид деспотизма, под гнетом которого он столь долго страдал, – деспотическое правление юбки. По счастью, этому деспотизму тоже пришел конец;
Ирина Павликовскаяhar citeretfor 3 år siden
В конце концов толпа успокоилась и приступила к более важному делу – к выборам.
Ирина Павликовскаяhar citeretfor 3 år siden
Он заверил присутствующих, что Каатскильские горы, как подтверждает его предок-историк, искони кишели какими-то странными существами; передают, будто Гендрик Гудзон, впервые открывший и исследовавший реку и прилегающий край, раз в двадцать лет обозревает эти места вместе с командой своего «Полумесяца».
Ирина Павликовскаяhar citeretfor 3 år siden
История Рипа была на редкость короткой, ибо целое двадцатилетие пролетело для него, как одна летняя ночь.