Мои живописцы

За искорёженными объектами Шиле, за ляжками, чулками, худущими попами, безгрудьем и дегенеративными лицами угадывается неистовая жизнь самого Шиле во чреве эротики.

Сколько тупых Мадонн с жирными резиновыми младенцами оставила после себя эпоха так называемого Возрождения?

Пройдясь ещё немного по Музею имени Пушкина, я открыл его заново. В сравнении с великими музеями Вены и Рима он оказался жалким, маленьким и захолустным, право слово, краеведческим. Да что там в сравнении с музеями! В Риме я начинал обычно утро с прогулки: через холм Сан-Николо мимо великих статуй направлялся в Ватикан, спускался к собору Святого Петра, проходил в собор мимо тогда уже повреждённой маньяком беломраморной «Пьеты» работы Микеланджело! Каждый день!

Китайские живописцы, которых мы, европоцентричные жители европейского полуострова, совсем плохо знаем, я подозреваю, велики, и гениальнее европейцев.

Только мне они недоступны. О чём я глубоко сожалею.

Потом пошли годы, в которые у меня не было времени на Музей изобразительных искусств. Я был влюблен, затем меня преследовали, а ещё позднее я выехал за границу. В Вене, где я застрял на несколько месяцев, и в Риме, где прожил целую зиму, я переел искусства. Я посетил такое количество богатейших европейских музеев, что в конце концов меня стало тошнить от холстов и стендов с экспонатами.

Вновь нога моя ступила на паркет Музея имени Пушкина (то, что он имени Пушкина, меня дико раздражает, как и вообще пушкинофилия, да во Франции в одно время с ним жили 5–6 «Пушкиных» — Альфред де Мюссе и Проспер Мериме хотя бы, называю наугад!), Пушкина-х…шкина…

К тому же яркие южные импрессионисты и постимпрессионисты, волшебные закорючки Ван Гога, создающие иллюзии напряжённого южного неба, экзотический тропический Руссо, душный провансальский Сезанн создавали особый жаркий мир искусства, прямо противоположный миру мёрзлой некрасивой Москвы. (Так и звучит в ушах ласковый голос Андрюшки Лозина, юного московского пуантилиста конца 60-х годов: «Вот и Сезанчик, Эд, полюбуйся, вот вид на гору Сан-Виктуар». Уже через 12 лет после этого восклицания Андрюшки в музее имени Пушкина я буду карабкаться в августе 1980 года на гору Сан-Виктуар, тяжело дыша и отплёвываясь, вместе с Жюльеном Блейном, французским поэтом перформанса, перед самой грозой! На полотне, к которому призывал меня Андрюшка, был «вид горы Сан-Виктуар перед грозой»!). Так что я туда прятался, в музей.

Каждый раз, возвращаясь из музея в свою убогую комнату, я аккуратно доставал чешский словарь современного изобразительного искусства и сверял имена художников, записанные мною в Музее, со словарём. Это было уникальное в своём роде издание, где каждая статья о художнике была сопровождена иллюстрацией хотя бы одной его работы и большинство иллюстраций были цветными. Словарь был подарком моей подруги Анны, мы привезли его из Харькова. Этому великолепному чешскому пособию я обязан тем, что неплохо знаю современное искусство вплоть до третьеразрядных его представителей. Скажут «Густав Климт», а я знаю, кто это. «Берта Моризо» — а я знаю. В словаре были и сюрреалисты, и абстракционисты, и все, кто чем-либо запомнился в современном искусстве. А ещё словарь этот был как Евангелие от Искусства: переворачивая благоговейно страницы, я вдохновлялся святыми людьми искусства и мечтал стать столь же прославленным и почитаемым, как они. Где-то там на словаре осталась моя гордая клятва красным шариком:

«Клянусь стать таким же Великим,

как эти гении искусства.

Э. Лимонов»

Знаменитую картину «Крик» Мунк написал пятьдесят раз. Вот как он объяснял эту свою картину, одну из знаковых картин человечества:

«Я прогуливался с двумя друзьями — солнце склонилось к закату — вдруг небо стало кроваво-красным — я остановился, чувствуя себя измученным, и прислонился к ограде — кровь и языки пламени взметнулись над чёрно-синими фьордом и городом — друзья продолжали свой путь, а я застыл на месте, дрожа от страха, — и ощутил бесконечный крик, исходящий от Природы».

Интерпретируют же, и я не исключение, эту знаменитую вещь Мунка как раз противоположно. Крик, по мнению человечества, исходит от раздавленного человека, лицо — изогнутый жёлтый блин, разинутый рот, закатившиеся в неестественные места глаз зрачки — это раздавленный тем миром, который он сам создал, человек.

Признанная как квинтэссенция ужаса и шока картина, все её пятьдесят вариантов, всё поднимается и поднимается в цене. Сделана она грубовато, широкими неряшливыми длинными мазками. «И за что тут миллионы люди платят?» — скажет обыватель. А вот за мироощущение загнанности человека на планете платят.

Тема мужчины, подчинённого женщиной, продолжалась у Мунка всю его творческую жизнь. «Одинокие (летняя ночь)», «Женщины на мосту» и даже изображающая детей «Улица в Осгорстранне», где деревенские мальчики, лёжа на животах у забора, со страхом и интересом глядят на девочку — центральную фигуру картины.

Мунк делал попытки атаковать женщину, но попытки робкие, всего несколько. Картина «На следующий день» изображает девку, спящую после попойки на спине, на столе бутылки и два стакана. «Рождество в борделе», где на переднем плане жирная тётка с сигаретой читает, возможно, Библию. «Зевающая девушка» — толстуха сидит на кровати, зевает. Они не смогли поколебать, однако, его самой твёрдой уверенности, что женщины — победительницы, а мужчина — их жертва.

Интересная деталь. В 1937 году 82 картины Мунка были изъяты нацистами из немецких музеев как произведения «дегенеративного искусства».

Не совсем точно, господа нацисты, это произведения нарочито упрощённого искусства. Но упрощение было необходимо Мунку, чтобы остановить внимание на главном, на торжестве женщины и поражении мужчины. На крике прищемлённого цивилизацией человека.

Я не произношу тут морального суждения, цивилизация не имеет одного знака, она и отрицательна, как сейчас, а бывала и ярко положительна, как в XVIII веке, к примеру.

Жил Эгон так, как хотел, не смущаясь и не терзаясь.

Дочки слесаря понравились ему обе.

Он жил среди этих чулок, худых поп, невзначай задранных юбок, а поскольку санитария-гигиена-сантехника сто лет назад были значительно хуже, девочки Эгона, пусть и чистоплотные, наверняка издавали тонкий запашок девичьей мочи. И не могли так свободно и часто мыть интимные части тела, как в наши времена.

Девки слонялись, лежали, сидели в нескованных позах, потому что не опасались его, их Эгона. Позднее, во второй половине XX века, такими свойскими стали для моделей фотографы. Фотографы и модели стали жить так, как жил австрийский гений Эгон, — похожий сразу и на Артюра Рембо, и на Сергея Нечаева. Как он жил с его девками.

Девок так много, что вероятность гомосексуальных связей Эгона Шиле не приходит в голову. А вот были ли рядом наркотики?

Гойя с его «Капричос» — дитя малое по сравнению с Шиле. У Эгона одни несовершеннолетние ведьмы, и когда он влепляет им вертикальный отпечаток поцелуя между ног, это даже лишнее обозначение их пола, как масло масляное.

Сонные дьяволицы, слюна на губах, складки юных тел и там и не там, где нужно. И чулки, чулки, чулки… полуспущенные, спущенные, свеженатянутые.

Разврат это он и есть.

Море девок, все доступны.

Потяни руку к какой хочешь. Только выбрать к какой очень нелегко.

Для того чтобы понюхать девку, нужен нюхающий. Все оттенки девки.

Для того чтобы увидеть девку, нужен глядящий.

Разврат это повышенный градус эротики.

Если высадить близких подружек Эгона Шиле в ряд, то увидим рыжеволосую продавщицу Валли и двух девочек слесаря.

То есть этот парень с телом, лицом эстета и талантом гения предпочитал простушек. Правильный выбор. Средний класс обывателя не сексуален. Сексуальны дети рабочих и аристократы.

Драные чулки девочек-кошек, пьющих из разбитых блюдец, — увлекательнее отглаженного белья мещан. Ты был прав, Эгон, как ты был прав.

В 1909 году Шиле бросил Академию, снял себе квартиру и студию. Атмосфера его студии: девицы-подростки. «Они там отсыпались после родительских побоев, лениво слонялись по комнатам, что им не разрешалось делать дома, расчёсывали волосы, одёргивали платья… Они вели себя подобно животным в клетке, которая их вполне устраивает». Говорят, Шиле поставлял свои рисунки коллекционерам порнографии