Однажды ночью

И вдруг из тьмы снова возникает автомобиль, врезается в ограждение, и меня снова осыпает осколками. Открывается дверца, и, пошатываясь, выходит она.

сколько памятью генетической. Отец Патрика Модиано — выходец из старинного еврейского рода, обосновавшегося в Италии, мать — фламандская актриса; они познакомились в Париже

Как любил повторять доктор Бувьер, жизнь — это вечное возвращение.

И потом, был воскресный вечер, а воскресенье всегда оставляет о себе странные воспоминания — кусочек небытия, нечто вынесенное за скобки обычной жизни. Вам нужно вернуться в коллеж или в казарму, вы ждете поезда на перроне вокзала, названия которого потом никогда не воскресить. А в вагоне забываетесь тяжелым сном под тусклыми синими лампочками.

Вот уже более тридцати лет мне казалось, что жизнь моя устроена так же правильно, как французский парк. Прямые аллеи и газоны, искусно разбросанные посреди них островки деревьев скрыли то болото, которое некогда едва не поглотило меня. Тридцать лет усилий!

Что с ней сталось за это время? Последний раз я видел ее во сне, сон этот внезапно оборвался, и она не успела назвать мне свой адрес и номер телефона.

Тогда я в одиночестве бродил вдоль заброшенных зданий Военной академии. Я боялся забыть дорогу и заплутать, но справиться у кого-то не решался. Прохожие здесь встречались редко, да и о какой дороге я мог их спросить? Однажды вечером на авеню Сегюр, на границе Пятнадцатого округа, меня внезапно охватила паника. Вдруг показалось, что я растворюсь в тумане, предвещающем снег. Так захотелось, чтобы кто-то взял за руку и сказал ободряющие слова. Что-нибудь вроде: «Да нет, ничего, старик… Ты, наверное, просто не высыпаешься…Пойдем, выпьем коньяку… Все пройдет…»

Париж — большой город, но я знаю, что здесь запросто можно несколько раз столкнуться с одним и тем же человеком, и чаще всего — в тех местах, где это представляется наименее вероятным. В метро, на бульварах… Когда такое происходит раз, второй, третий — считайте, что судьба (или случай) хочет устроить эту встречу и придать новое направление всей вашей жизни. Но мы часто не слышим ее зова. Проходим мимо, не испытывая ни радости, ни сожаления, и человек по-прежнему остается для нас незнакомцем.

А он все сидел за столиком, задумавшись, понурив голову, с сигаретой, зажатой в уголке рта — как человек, только получивший чувствительный удар. При свете неоновых ламп его лицо казалось покрытым каким-то пепельно-серым налетом. Я часто замечал такое у мужчин, уязвленных женщиной.

для меня все решают подробности, детали. Этот господин носит галстук ядовито-розового цвета… У той женщины духи отдают туберозой… Или: улица Карно слишком крутая… А вы замечали, что на некоторых улицах ближе к вечеру солнце бьет прямо в глаза? Меня иногда принимали за идиота…