Месмерическое откровение

Разве Бог – не дух?
В. Когда я был в состоянии бодрствования, я знал, что вы разумеете под словом «дух», но теперь мне это кажется только словом, таким же, например, как истина, красота. Я разумею, что это только свойство.

В. Материя, которую познает человек, при градации ускользает от чувств. Перед нами, например, металл, кусок дерева, капля воды, атмосфера, газ, теплота, электричество, светоносный эфир. Теперь все это мы называем материей, и всю материю подводим под одно общее определение; однако же, несмотря на это, не может быть двух представлений, более существенно различных, чем то, которое мы связываем с металлом и со светоносным эфиром. Достигая до этого последнего, мы чувствуем почти непобедимую склонность отнести его в ту область, к которой относится дух или ничто. Единственное соображение, удерживающее нас, есть наше представление об его атомистическом строении; и здесь мы даже взываем о помощи к нашему представлению об атоме, как о чем-то обладающем бесконечной малостью, твердостью, осязаемостью и весом. Уничтожьте идею атомистического строения, и вы не будете более способны смотреть на эфир как на сущность или, по крайней мере, как на материю. За неимением лучшего слова, мы можем называть его духом. Сделайте теперь один шаг за пределы светоносного эфира – представьте материю настолько более разреженную, чем эфир, насколько этот эфир разреженнее металла, и вы сразу (несмотря на все школьные догматы) достигнете единой массы – безчастичной материи. Ибо, хотя мы можем допустить бесконечную малость самих атомов, бесконечная малость в пространстве между ними – абсурд. Должна быть точка – должна быть степень разреженности, при которой, если атомы достаточно многочисленны, промежуточные пространства должны исчезнуть и масса должна абсолютно слиться. Но раз мы устранили идею атомистического строения, природа массы неизбежно проскальзывает в ту область, которую мы постигаем как дух. Ясно, однако, что все это по-прежнему остается материей. Дело заключается в том, что представить дух невозможно, как невозможно вообразить то, что не существует. Когда мы льстим себе уверенностью, что мы построили представление о нем, мы просто обманываем наш разум рассмотрением бесконечно разреженного вещества.

П. Разве Бог – не дух?

В. Когда я был в состоянии бодрствования, я знал, что вы разумеете под словом «дух», но теперь мне это кажется только словом, таким же, например, как истина, красота. Я разумею, что это только свойство.

П. Разве это неверно, что Бог нематериален?

В. Нематериальности нет, это только слово. То, что не есть материя, не существует вовсе – разве что свойства – суть вещи.

П. Тогда Бог материален?

В. Нет. (Этот ответ весьма изумил меня.)

П. Так что же такое Он?

В. (После долгой паузы невнятным голосом). Я понимаю, но об этом трудно говорить. (После новой долгой паузы.) Это не дух, потому что Он существует!… Это и не материя, как вы ее разумеете. Но есть градации материи, о которых ничего не знают; более плотным движет более тонкое, более тонким более плотное. Например, атмосфера приводит в движение электрическую основу, между тем как электрическая основа проникает атмосферу. Эти градации материи увеличиваются в разреженности или тонкости до тех пор, пока мы не достигаем безчастичной материи – безраздельной, единой; и здесь закон передачи движения и проницаемости видоизменяется. Крайняя или безчастичная материя не только все проникает, но и все приводит в движение – и таким образом оно есть все в самом себе. Эта материя есть Бог. То, что люди пытаются воплотить в слове «мысль», представляет из себя материю в движении.

Положительное наслаждение есть не более, как идея. Чтобы быть до известной степени счастливыми, мы должны в той же степени пострадать. Никогда не знать страдания, значило бы никогда не знать благословения.

В. Да. Всемирный разум есть Бог. Для новых индивидуальностей материя необходима.