Сделка

Куда ни посмотришь, везде пенисы.
Мой полный ужаса вскрик привлекает внимание всех пенисов… э, вернее, парней.

С чего это я решила, что могу быть нормальной студенткой колледжа? Я – не нормальная. Я – сломанная. Я продолжаю уверять себя, что изнасилование не сломало меня, но оно сломало. Этот кусок дерьма не просто украл мою девственность – он украл мою способность заниматься сексом и испытывать удовольствие, что доступно любой здоровой, полной жизни женщине

соблазнительная фигурка – черт, как же получилось, что я раньше ее не замечал?
Зато сейчас заметил. Узкие джинсы обтягивают круглую аппетитную попку, которая так и кричит: «Ущипни меня!»

– Я одна, потому что не встретила того, с кем мне хотелось бы связать себя, а не потому, что я вообще против отношений. Ведь это приятно, когда тебе есть с кем поговорить, к кому прижаться и все такое. Разве тебе этого не хочется?

– Видела, как я пальцами показал пистолет, когда забил тот гол? Все для тебя, детка.
Она радостно улыбается.
– Извини, что вынуждена тебя расстроить, но ты вообще-то указывал на старого дядьку через несколько мест от меня. Он пришел в дикий восторг и стал всем орать, что ты забил гол для него. Потом я слышала, как он спрашивал у своей жены, а не узнал ли ты, случайно, о том, что у него диагностировали диабет, так что у меня не хватило духу растолковать ему, кому конкретно был посвящен этот удар.

– Гаррет, – повторяю я.
– Ммммжтр?

Я врываюсь в раздевалку и…

Пенисы!

Господи.

Вокруг одни пенисы.

Меня охватывает ужас, когда я соображаю, что передо мной. Боже, я оказалась на съезде пенисов. Больших и маленьких, и толстых, и тонких. Куда ни посмотришь, везде пенисы.

Мой полный ужаса вскрик привлекает внимание всех пенисов… э, вернее, парней. В одно мгновение все пенисы прикрываются полотенцами.

– А в чем дело?

– Ты принимаешь гормон роста? – Я быстро вытаскиваю руку и тут же начинаю нервничать. – Такое огромное чудище просто не поместится во мне!

Гаррет вдруг утыкается головой в согнутый локоть, и по его телу проходит дрожь. Сначала я решаю, что он взбешен. Или, возможно, плачет. Проходит несколько секунд, прежде чем я соображаю: он смеется.

Нет, неправильно – он бьется в истерическом хохоте.

От этого хохота вибрирует даже кровать. Наконец он немного приходит в себя и, отдуваясь и то и дело срываясь на хохот, говорит:

– Чудище?

– Прекрати смеяться надо мной. Я серьезно, – не унимаюсь я. – Может, у меня большая грудь и торчащая попка, но ты видел мои бедра? Крохотные и узенькие! Что свидетельствует о том, что мой дамский канал…

Очередной всхлип говорит о том, что он с трудом сдерживает смех.

– Дамский канал?

– …тоже очень узкий. Ты просто разорвешь меня.

Гаррет поднимает голову, и я вижу на его лице самые настоящие слезы.

– Я впервые слышу такую потрясающую вещь от девушки, – задыхаясь от смеха, говорит он.

– Это не смешно, как ты не понимаешь?

Он с трудом переводит дух.

– Дико смешно.

– А знаешь, мы ничего не будем делать. Ты напрочь отбил все желание.

– Я? – произносит он между приступами хохота. – Да ты сама его отбила, детка.

Я сажусь и раздраженно говорю:

– Если честно, это была дурацкая затея. – Вздохнув, я шарю по кровати в поисках пульта. – Давай смотреть кино.

– Ни за что. Мы зашли слишком далеко. – И он более ласково добавляет: – Дай мне руку.

Я с подозрением оглядываю его.

– Зачем?

– Думаю, если ты получше познакомишься с моим «чудищем», ты поймешь, что его не надо бояться.

– Страх – это суть жизни, – торжественно говорит он. – Нельзя, чтобы он одолел тебя, Уэллси

Дином ты виделась в прихожей, а это Такер